Айвазовский

Четыре столетия русского чая 

Качай культуру

Ящерка Злата

В театр, на концерт и на выставку можно ходить бесплатно! Для этого гражданам от 14 до 22 лет необходимо оформить Пушкинскую карту.

Оформи пушкинскую карту для посещения учреждений культуры

Культур

В Челябинске
отгремел Всероссийский книжный форум&nbsp;
#РыжийФест, организованный Челябинской областной универсальной научной
библиотекой и прошедший под патронажем Министерства культуры региона. Одним из
его гостей стала молодая, но перспективная писательница Диана Ибрагимова. Она
работает в жанре фэнтези и активно издаётся. Мы поговорили с ней о современном
книжном рынке, низких жанрах и Большой Литературе, пути писателя и подростковой
аудитории. Разговор вышел честным и поэтому даже немного жёстким.

– Люди становятся писателями по-разному. Как вы начали
писать?
– Для меня писательство изначально было
способом эскапизма. В достаточно юном возрасте я начинала писать какие-то
стихотворные формы, но тогда я не думала, что буду писателем. А вот в
шестнадцать лет, в трудный подростковый период, когда хочется где-то спрятаться
и укрыться, у меня произошёл резкий переход из поэзии к прозе и я поняла, что
хочу заниматься этим профессионально. 
–
Вы живёте в маленьком населённом пункте. Не было желания перебраться в Москву,
ближе к литературной тусовке?
– Я абсолютно негородской человек, всю
жизнь живу в очень маленьком башкирском селе и не собираюсь никуда оттуда
переезжать. Я напитываюсь природой, тишиной и одиночеством. Я интроверт и когда
выхожу в социум, то могу какое-то время быть общительной и активной, но потом
мне нужно окуклиться и какое-то время побыть наедине с собой. Многие творцы
находят вдохновение и свои идеи именно в собственном небольшом вакууме.
–
Но ведь современному писателю приходится продвигать себя всеми мыслимыми и
немыслимыми способами. Часто посещаете мероприятия, подобные #РыжемуФесту?
– Это уже четвёртый фестиваль, на который
я приехала. Я активно веду социальные сети, у меня есть канал на YouTube,
группа ВКонтакте, телеграм-канал. Я делаю косплей на своих персонажей,
записываю различные видеоролики и делаю всё, что только возможно. Даже арты
рисую сама. Несмотря на то, что я – интроверт, живущий в уединении, в то же
время, я очень активна в Интернете. Без этого сейчас никак. Это раньше было так,
что где-то там, очень далеко покупают твои книги, а ты можешь вообще никак в
этом не участвовать. Сейчас же огромная конкуренция – любой, кто добрался до
клавиатуры, может сейчас назвать себя "писателем". У нас есть
телевидение, есть самые различные развлечения – книгам приходится
адаптироваться к ситуации. Сейчас, чтобы вовлекать читателя, нужно выстроить
вокруг книги мультивселенную.
–
Это интересно. Поясните, пожалуйста.
– Мы должны создавать фэндом вокруг своей
книги и вовлекать читателей, вливая мир книги в наш мир. С фантастическими
произведениями это сделать легче. Мы делаем читательские собрания, наряжаемся в
костюмы, играем в игры, делаем прямые трансляции, устраиваем конкурсы рисунков
и артов по моим произведениям. Моя аудитория – дети и подростки – рисуют много
артов, которые мы потом показываем и люди могут вовлекаться в текст через
картинки. Через музыку и так далее. Есть очень много различных способов. Мы
выстраиваем в нашем реальном мире мультивселенную, помогающую создать воронку,
в которую читатель проваливается и доходит до текста. Очень тяжело дотащить
человека именно до книги. 
–
Почему?
– Многим кажется, что книга – это что-то
из эпохи классики, что-то очень трудное, что нужно заставлять себя читать. Но
ты покажешь что-то интересное здесь, что-то – тут и подросток потихонечку
вливается. А если вокруг фэндома сформирована некая субкультура, то подростки
могут и обсуждать её друг с другом, писать фанфики, дополняя какие-то сюжетные
линии. Возникает коммьюнити, которое не только читает, но и ждёт новые книги.
–
А вас фанфики к вашим произведениям не бесят?
– Я читаю их и очень умиляюсь. Иногда
даже бывает, что я закончила повествование на определённой точке и дальше
оставила открытую концовку, поскольку мне стало неинтересно додумывать. Дальше
сюжет может пойти разными путями и я хочу оставить простор для читательского
воображения. Потом с большим интересом читаю, что же читатели выбрали в итоге,
у всех разные варианты. Я читаю и думаю: "Молодцы! Потрудились!"
(смеётся).

–
Судя по всему, вы достаточно хорошо представляете себе своего читателя.
– Конечно. Мы же видимся вживую. Это не
воображаемые читатели, это абсолютно реальные ребята, с которыми мы проводим
конференции, общаемся, переписываемся. Сюда, на #РыжийФест, пришли мои
читатели, специально для того, чтобы увидеться со мной. Они уже давно делают
рисунки по моим мирам, знают все мои книги, мы обсуждаем разные вещи, создаём
новые конкурсы. Раньше между писателем и читателем существовала стена, а сейчас
мы – на расстоянии вытянутой руки. Писатель должен быть доступен публике, своей
аудитории. Сейчас такое время. Это здорово, потому что помогает продлевать
книжный мир за пределы текста.
–
Вы осознанно подходили к выбору жанра? Или начали писать то, что сердце
подсказало?
– Если бы я осознанно подходила к выбору
жанра, я бы выбирала жанры более денежные (смеётся). Я прекрасно понимаю, как
работает книжный бизнес, что сейчас популярно, что в тренде и что хорошо
продаётся. Но я всегда пишу только для души. Иначе всё приведёт меня к творческому
выгоранию и я не смогу делать совсем ничего. Осознанно я могу уходить в более
узкие, нишевые направления, но только потому, что я действительно хочу с ними
работать.
–
Все писатели оценивают себя по-разному.&nbsp;
Как вы себя ощущаете в писательской роли?
– Сейчас есть мнение, что фантастика и
фэнтези – это низкий жанр. Иногда на тебя даже немного странно смотрят, потому
что ты, условно, не из Большой Литературы. Я могу писать реализм, я входила в
шорт-лист литературной премии "Радуга" с реалистической прозой про
современные российские проблемы и боли. Но просто это мне неблизко. 
–
То есть, вы не считаете фантастику и фэнтези "низким жанром"? 
– Мне кажется, это, наоборот,
неограниченный жанр. В нём можно легко говорить на языке молодёжи. Попробуйте
сейчас заставить подростка прочесть что-нибудь из тяжёлой российской прозы, из
этих потрясающих вещей, которые сейчас получают премии. Но мы можем взять ту же
проблематику, поместить в другие декорации, объяснить более подростковым
языком, развить историю так, как это интересно подростку и он поймёт эту
проблематику, включится в неё. Это просто способ донести свою мысль немного
другой механикой. Это инструмент. Самое главное всегда – мысль, идея. Мне
комфортнее работать в жанре фэнтези, который я выбрала осознанно и следую ему
уже много лет. Хотя могу писать в разных жанрах, я пробовала (улыбается).
–
Не хотел вас задеть.
– Просто хотела прояснить свою точку
зрения на этот вопрос. Мы зачастую мыслим штампами. Например, детективы – это
только плохонькие тексты, а фэнтези – просто сказочки. Но сейчас жанры начинают
перетекать друг в друга, смыкаться, перекликаться и сегодня чистые жанры
перестают существовать. Везде фантастика с примесью мистики, магический
реализм. Мне кажется, эта тенденция будет и дальше развиваться.

–
Когда у вас созревает замысел книги, вкладываете ли вы туда некую
педагогическую идею?
– Это было бы глупо (хохочет)! Я же не в
школе и не в детском саду. Я никогда умышленно не вкладываю в свои тексты
что-то типа: "Детки, так делать нехорошо!". У меня всегда есть
глобальная задумка, которая относится к человеку в целом. Например, в мире моей
трилогии "Сетерра" у людей исчезли все хорошие качества и моральные
ценности. В этом жестоком мире люди лгут друг другу и не боятся обидеть
ближнего. В семьях этих людей рождаются дети, у которых эти качества ещё более
усилены, и вот эти дети, которых унижают самыми разнообразными способами,
должны спасти этот ужасный мир. 
–
Звучит вполне себе… глобально.
– Я стараюсь закладывать в свои рукописи
философскую подоплёку и делать так, чтобы это можно было прочитать и
подросткам. Мои произведения часто называют "философским фэнтези". Я
пытаюсь обернуть глубокие идеи в фантастический фантик, чтобы их было легче
проглотить. У меня выходит трилогия "Гедонис", в которой я обращаюсь
к психологическим проблемам нашего мира, где мы не совсем бережно относимся к
себе. Я хочу обратить внимание людей на само понятие "счастье" и
рассуждаю, насколько счастье отличается от удовольствия, какими способами
человек добивается того и другого, да и вообще – от чего мы несчастны и что мы
делаем в своей жизни во вред себе. Я хочу, чтобы люди обращали на это больше
внимания и, может быть, через контекст этой книги, наблюдая за персонажами и их
очень разными судьбами, задумались о своих проблемах. Особенно это касается
подростков. Трилогия "Виндера", которая недавно увидела свет, повествует
о проблемах кризиса в жизни каждого человека. Мне кажется, на всех этапах жизни
у нас случаются кризисы, начиная подростковым и заканчивая экзистенциальным. Я
рассуждаю на следующую тему: если у тебя есть большая цель и ты идёшь к ней,
вкладывая большие усилия, вдруг оказываешься перед стеной и понимаешь, что все
твои усилия пропали втуне, что делать? Мы все читаем сказки с хорошим концом,
где герой пришёл, увидел, победил. А что делать, если ты не победил? Ведь
жизнь-то такая. Жизнь нас раскалывает. Что делать дальше? Как встать? Как найти
в себе силы? 
–
А почему вы выбрали такую тяжёлую тему?
– Эта книга носит автобиографические
черты, она написана по мотивам моей творческой жизни. Конечно, в книге напрямую
это не показано, но я сама проходила через тяжёлые кризисы, когда мне нужно
было снова вставать и что-то делать. Я много раз отчаивалась на своём
писательском пути. Я попыталась донести свой опыт до людей, потому что очень
много тех, у кого на определённых этапах жизни возникают такие же чувства.&nbsp; 
–
В этом нет привкуса коучинга?
– Я закладываю идею не в воспитательных
целях. Я не люблю назидательный тон. С подростками нужно разговаривать на их
языке, держась с ними, как с равными, тогда они прислушиваются. Интонация
“сверху-вниз” не работает. Поэтому я всегда вкладываю идею так, чтобы они могли
уловить её между строк.

–
Поговорим о писательской технике? Что для вас интереснее – поработать с
сеттингом или с персонажами?
– Всё начинается с персонажей. Без
персонажа и его психологической подоплёки, его биографии, его проблем истории
не получится. История держится на боли персонажа и его трансформации, на
проблемах, которые он преодолевает внутри себя. С персонажа начинаются
конфликты между ним и другими героями, да и общемировые конфликты тоже. Повествование
движется, когда есть конфликт, а если у всех всё будет хорошо, нам не о чем
будет писать. Конфликты возникают внутри человека, между людьми, между
сообществами и, в конце концов, в мировом масштабе. Чем глубже продумываешь
персонажа, тем правильнее будет повествование.
–
Однако часто создаётся ощущение, что многие авторы фэнтези особенно любят
именно поиграться с сеттингом. 
– Что касается сеттинга, если мы говорим
о фэнтези, должен быть какой-то фантастический элемент, на который должно
нанизываться всё остальное. Если у меня есть чёрное солнце, которое сжигает
людей каждые три дня, то мне нужно придумать мир, в котором люди каждые три дня
придумывают себе специальные убежища, где легенды связаны с чёрным солнцем. Где
верования и божества, названия дней и месяцев связаны с этим трёхдневным
циклом. Продумывая сеттинг, нужно наматывать всё на одно веретено. Я всегда
прорабатываю все пункты: политику, религию, географию. Рисую карты, продумываю
всё, вплоть до часовых поясов. Механика сеттинга должна работать полностью.
Некоторые авторы не задумываются над этим, объясняя всё магией. Но я стараюсь
писать, немного подводя научную базу и объяснить происходящее с этой точки
зрения. Незакрытых вопросов быть не должно.
–
Прямо курс молодого бойца для писателя! Подытожим?
– Можно взять персонажа и поместить его в
любой сеттинг, но если герой будет плоским история не будет работать. Если мы
берём сеттинг, важно, чтобы он закручивался вокруг единого шара и был цельным.

–
Вы молоды, но уже успешны, у вас есть своя аудитория. Что вы посоветуете
молодым людям, которые мечтают стать писателями?
– Если человек мечтает, но не может
начать – это просто не его дорога. Если вы хотите стать писателем, то вставайте
и действуйте. Не нужно ни о чём думать. Не нужно думать, получится ли у вас. Я
всегда говорю всем молодым авторам: "Можете не писать – не пишите".
Это очень тяжёлый и неблагодарный труд. Часто кажется, что все твои усилия
уходят в чёрную дыру. Я давно могла бы выбрать себе нормальную профессию,
хорошо и стабильно зарабатывать, а не быть фрилансером, который не знает,
выплатят ли ему завтра гонорар или нет. Я работаю на чисто творческой жилке. 
–
То есть зарабатывать как Стивен Кинг или Дж.Р.Р.Мартин – это, в текущей
ситуации, утопия?
– Если кто-то верит в мифы о нереальных
писательских гонорарах, то я хочу этот миф развеять. Раньше тиражи доходили до
ста тысяч экземпляров и более. Сейчас нормальной цифрой считается полторы-три
тысячи экземпляров. Если книга стоит сто пятьдесят условных рублей – процент
автору идет не с розничной цены, а с той, по которой издательство сдает книгу в
магазин – автор получит роялти от шести до двенадцати процентов. Посчитайте эти
копейки и поймёте, сколько платят за книгу, которую автор пишет год, а то и два.
Это даже не средняя зарплата.
–
И как писатель должен жить на эти деньги?
– Молодые люди должны быть готовы к этой
реальности, должны взвесить все "за" и "против". У многих
есть розовые очки, они не совсем понимают, как работает эта система. Это не
стабильная работа и нужно иметь другую работу, чтобы иметь возможность писать.
Например, я работаю литературным редактором.
–
Очень популярный вопрос: “Как попасть в издательство?”.
– Вы должны понимать, что в условиях
сегодняшней конкуренции нужно пройти серьёзный отбор для достижения уровня
издаваемого автора. С улицы в издательство сейчас войти практически невозможно.
Нужно хорошо примелькаться издателю на литературных конкурсах, чтобы он
заинтересовался и взял вас в пул авторов. А перед этим нужно влиться в тренд,
который издательство в данный момент предпочитает издавать. Чаще всего, мы
пишем книги гораздо медленнее, чем эти тренды сменяют друг друга.
–
Но вы пишете, не ориентируясь на издательские тренды?
– Мои книги не очень стандартны. Как
правило, они сложны. Они могут быть написаны стилизованным языком, у меня
бывает очень много главных героев, я пытаюсь показать свой мир с разных сторон.
Продать такое произведение издателю гораздо сложнее, чем про какого-нибудь Петю
Плюшкина, который ходит и рубит орков.&nbsp; 
–
И, тем не менее, вы активно публикуетесь. В чём секрет?
– Надо просто не останавливаться ни перед
чем. Поставили себе цель? Если упали на середине пути и чувствуете, что у вас
уже нет сил – значит, это не конец пути, вы просто споткнулись (смеётся). Когда
у вас будет книга – это тоже не конец пути. Это самое-самое начало, потому что
чаще всего первая книга бывает последней книгой. 
–
Это как?
– Такое бывает. Тираж остался на складе,
книга не продаётся. Когда появляется книга, ей нужна ещё и информационная
поддержка. Молодому автору нужно понимать, что написать книгу – это самое
лёгкое из того, что ему предстоит сделать. Книгу нужно продвигать, показывать,
нужно уметь рассказывать о себе, нужно развивать в себе хотя бы элементарные
ораторские навыки. Это многомерная вещь. Сейчас писатель – и швец, и жнец, и на
дуде игрец. Нам всё приходится делать самостоятельно, больше никто этого не
сделает. У издательств есть бюджет на рекламу, но они выпускают огромное
количество наименований и всегда есть проекты, на который делается ставка.
Соответственно, финансовая ставка тоже делается на них, а остальные должны
как-то крутиться сами. Это очень тяжёлая работа. Это прежде всего бизнес.
–
А как же тонкие движения души?
– Если вы хотите писать для души, вам
будет ещё сложнее. Если вы хотите писать в соответствии с трендами, возможно,
вам будет легче штамповать нечто, что "пипл схавает", а если хотите
писать что-то уникальное, вам будет сложнее.

–
Обязательно ли идти в Литинститут, чтобы писать книги? 
– Нет, необязательно. У меня нет
профессионального образования, тем не менее, у меня скоро будет десять книг. Я
много занималась домашним обучением, сейчас много доступных лекций и книг по
писательскому мастерству. Нужно обращаться к своим коллегам, таким же авторам,
давать им свои книги. Именно посторонним людям, не маме с папой, а кому-то,
желательно взрослому, у которого нет предвзятого мнения.
–
Кто был вашим первым критиком?
– Как писатель, я росла так: ещё
семнадцатилетней девочкой я ходила по самым жёстким форумам, где мне указывали
на все ошибки, говорили, что у меня убогий бессмысленный текст, "автор
убей себя об стену" и так далее. Я прошла эту школу и вышла из неё
автором, который научился писать. Если такой жёсткий подход не годится
человеку, можно начать с более мягкого сообщества. Например, многие молодые
авторы начинают с формирования небольшой группы фанатов, поддерживающей их
творчество, например, написанные ими фанфики. Потом они могут перерастать в
оригинальные произведения и с этой группой можно кочевать по тем же самым
пабликам, наращивая фэндом.
–
Но можно ведь прийти к публикации, набрав популярность в сети?
–&nbsp;
Да. Вы набираете своё коммьюнити, издательство видит, что есть люди,
готовые покупать ваши книги, это тоже способ зайти в издательство. Я выбирала
трудный путь, больше работала с качеством текста и попала в издательство через
конкурс "Новая детская книга", где стала лауреатом. С тех пор, как я
начала писать, прошло уже восемь лет и за всё это время я написала более десяти
рукописей в стол и только одиннадцатая наконец-то стала книгой. Так что, можете
не писать – не пишите.
В
материале использованы фото, предоставленные организаторами форума #РыжийФест,
а также фотографии из аккаунта Дианы Ибрагимовой в социальных сетях
&nbsp;

В Челябинске отгремел Всероссийский книжный форум  #РыжийФест, организованный Челябинской областной универсальной научной библиотекой и прошедший под патронажем Министерства культуры региона. Одним из его гостей стала молодая, но перспективная писательница Диана Ибрагимова. Она работает в жанре фэнтези и активно издаётся. Мы поговорили с ней о современном книжном рынке, низких жанрах и Большой Литературе, пути писателя и подростковой аудитории. Разговор вышел честным и поэтому даже немного жёстким.

Диана Ибрагимова: “Сейчас писатель – и швец, и жнец, и на дуде игрец”

Роман Ряснянский – председатель студенческого совета
Магнитогорской государственной консерватории, которой сегодня исполняется
тридцать лет. Мы поговорили с ним&nbsp; не
только о творческом пути молодого музыканта, но и – это важно – о перспективах
в профессии.

Роман родом из Новокузнецка,
летом 2021 года он окончил Новокузнецкий областной колледж искусств (сейчас это
Кузбасский колледж искусств) и поехал на Урал, чтобы получить высшее
музыкальное образование. Так он попал в магнитогорскую консерваторию. Сейчас он
не только учится на специалитете, но и преподаёт классическую гитару в лицее
при консерватории.&nbsp; 
&nbsp;
– Почему, живя в городе металлургов, вы стали музыкантом, а
не металлургом?
– Мой папа – металлург,
работает на Кузнецком металлургическом комбинате. Он водил меня на экскурсии к
себе на работу, было здорово, но всерьёз я профессию металлурга не
рассматривал. 
&nbsp;
– А почему вы выбрали именно гитару?
– Когда мне было лет восемь, я
учился во втором классе и по телевизору показывали сериал "Универ",
который тогда только начинался. Главный герой по имени Кузя играл на гитаре и
меня зацепила его песня про общагу. После этого я подошёл к родителям и сказал,
что хочу играть на гитаре. Я поступил в музыкальную школу и начал заниматься
классической гитарой. Родители купили мне инструмент Yamaha C80. 
&nbsp;
– Наверняка песню Кузи вам в музыкальной школе не
преподавали. Не было желания сбежать из музыкалки?
– Когда мне было восемь, я не
понимал, что есть абсолютно разные гитары – классические, акустические,
электро. Мне было важно просто играть на гитаре. И вот я учился, изучал ноты, а
к аккордам песни, которую я мечтал научиться играть, мы всё никак не
приступали. Однако, в процессе обучения меня затянула нотная грамота, поскольку
она схожа с математикой. А я в то время очень любил математику, любил считать,
причём считать вслух, как это принято у музыкантов. И я остался в музыкальной
школе.

– Вы преподаёте. У детей разная мотивация для изучения игры
на гитаре. Чтобы нравиться девушкам, например. Или чтобы популярные песни
исполнять. Как часто вообще ребёнок хочет изучать академическую гитарную
музыку?
– В моей практике, наверное,
один человек из десяти приходит заниматься классической гитарной музыкой, изучением нот и так далее. Остальные девять – так же как
и я в детстве – приходят, чтобы изучить аккорды и "бой" правой рукой,
чтобы играть очень громко, ярко и исполнять эстрадные песни. Но кого-то из
детей затягивает так же, как и меня. Есть дети, которые, помимо того, что они
изучают в рамках школьной программы, находят в интернете различные аккорды,
приёмы игры на гитаре и играют эстрадные песни, что очень полезно для
собственного развития.
&nbsp;
– Вы не ревнуете их к эстрадникам?
– Нет. Я пытаюсь найти
индивидуальный подход к каждому ребёнку. Не скрою, бывает, что ребёнок ни в
какую не хочет изучать ноты, потому что это довольно нелёгкий процесс. Есть
детки, которым по шесть-семь лет и они уже знают буквы, но читают не очень
хорошо. Они начинают бренчать на гитаре, пытаясь извлечь максимально громкий
звук.&nbsp; Но в академической музыке звук –
это мелодия, определённая мысль, некий рассказ исполнителя – слушателю.
Маленькие дети этого не понимают. Я пытаюсь донести до них мысль о том, что
ноты – это тоже очень интересно. Ноты дают больше возможностей, они расширяют
исполнительский кругозор в сфере гитары намного больше, чем аккорды. Зная ноты,
мы можем разобрать каждый аккорд по кусочкам. Аккорд – это сочетание трёх и
более звуков, звучащих в единый момент времени. Когда мы знаем аккорд, но не
знаем нот, нам уже проблематично понять, где и какая нота звучит.

– Наверняка ваши друзья на днях рождения просят вас сыграть
что-нибудь?
– Да, по большей части
эстрадные песни. На классической гитаре я такой репертуар не исполняю. На такой
случай, у меня есть акустическая гитара с удлинённой мензурой, с более широким
корпусом и металлическими струнами. Так что эстрада тоже присутствует в моей
жизни.
&nbsp;
– Вы закончите консерваторию и что дальше?
– Хороший вопрос. Когда я
поступал в колледж искусств, учителя и одноклассники спрашивали меня, что я
буду делать дальше? Я отвечал, что буду поступать консерваторию и получать
высшее музыкальное образование. Тогда они спросили: "А что потом?". Я
ответил, что буду исполнителем, а на крайний случай, буду преподавать. Сейчас
всё так и происходит. Я преподаю, играю на различных мини-концертах. Зачастую,
они носят благотворительный характер. Но недавно я услышал такую фразу
"сначала мы работаем на имидж, потом имидж работает на нас". В данной
ситуации я делаю своё любимое дело и абсолютно не беспокоюсь за своё будущее. Я
уверен, что прокормлю свою будущую семью и совершенно спокойно отношусь к
материальной стороне жизни. Я сейчас, получая
высшее образование, уже имею работу, формируется мой гитарный класс. Какую-то
копеечку я уже имею, могу прокормить себя и ни в чём себе не отказывать.
Уверен, дальше – больше. Просто нужно заниматься своим любимым делом.

– Альтист или скрипач всегда найдёт себе оркестр. А если
это исполнитель на гобое или валторне, так за ним ещё и охотиться будут. Гитара
же – достаточно одинокий инструмент. Не было у вас искушения сменить
специализацию?
– Нет, никогда. Гитара – это
солирующий инструмент, который даёт уникальную возможность жить одному и ни от
кого не зависеть. Ни от какого коллектива. Впрочем, если есть тяга к
коллективному творчеству, всегда можно найти подходящий гитарный ансамбль.
Сейчас их формируется достаточно много. В Санкт-Петербурге есть даже гитарный
оркестр, которым руководит выдающийся исполнитель Анатолий Изотов. Есть
множество гитарных квартетов. В концертном плане, если захотеть – можно сделать
всё. Если я хочу солировать, то иду и занимаюсь. Начинаю играть на маленьких
концертах, потом – на концертах побольше, потом – на конкурсах, потом уже
представлять своё отделение на каком-то большом концерте. И так поднимаясь по
ступенькам всё выше и выше. Если захотеть, нужно садиться, заниматься и
достигать собственных вершин. Вне зависимости от того, будет ли это путь солирующего
музыканта или гитариста в ансамбле.
&nbsp; 
Фото из личного архива Романа Ряснянского

Роман Ряснянский – председатель студенческого совета Магнитогорской государственной консерватории, которой сегодня исполняется тридцать лет. Мы поговорили с ним  не только о творческом пути молодого музыканта, но и – это важно – о перспективах в профессии.

Роман Ряснянский: “Если захотеть – можно сделать всё”

В преддверии фестиваля
современного искусства PULSE, который начнётся уже шестого сентября, мы
поговорили с&nbsp;организатором этого мероприятия – главным режиссёром Челябинского
государственного драматического «Молодежного театра» Иваном Миневцевым. Иван
Сергеевич работает там чуть больше четырёх лет. Но до этого, в 2017 он поставил
на сцене Молодёжного спектакль "Бунин. Рассказы", так что его связь с
театром длится чуть дольше, чем он находится в официальной должности. За это
время Иван Миневцев заставил любителей театра заговорить о себе.

– Иван
Сергеевич, как образовалась ваша связь с театральным миром?
– Я с детства занимался, театром, музыкой,
чтением стихов. Меня отправили читать стихи чуть ли не в первом классе. Я очень
сильно заикался и педагогам пришла в голову мысль о том, что если человек будет
без запинки читать стихи, то он вылечится от этого недуга. От недуга я до конца
не излечился, но мне, конечно, стало гораздо легче. Так получилось, что в
творческую среду меня погрузили с самого детства. Я вырос в Тюмени, потом в
семнадцать лет поехал в Санкт-Петербург, чтобы получить своё первое образование
по специальности "режиссура и продюсирование шоу-программ". Потом мне
надоело работать по этой профессии в Петербурге и я с первого раза поступил в
московский ГИТИС на специальность "режиссура драмы" в мастерскую
Евгения Комельковича и Дмитрия Крымова. Отучился там пять лет, потом недолгое
время в том же вузе и преподавал. ГИТИС – это важная часть меня.
&nbsp;
– А как
попали к нам, в Челябинск?
– Здесь, в театре обновилась команда, пришёл
новый директор, закипела серьёзная жизнь, которая меня привлекла. К тому
моменту я уже ездил по стране, ставил спектакли, в том числе, и в Москве, и в
Питере. Меня пригласили возглавить Молодёжный театр и я согласился.

– Не скучаете
по столичному лоску?
– Дело не в скуке. Если человек хочет
заниматься театром – а ничем, кроме театра я заниматься не могу и не хочу – то
ему нужно максимально широкое поле деятельности. И здесь оно у меня именно
такое. Я не только ставлю спектакли, я работаю и как продюсер, мы проводим
фестивали, делаем лаборатории. Я реализовываю здесь и другие свои навыки,
занимаюсь репертуарной политикой. Это большая сфера деятельности. Вообще,
режиссёр становится режиссёром только тогда, когда у него есть театр и своя
труппа. Мы знаем, что в разных странах бывает&nbsp;
по-разному, но русский режиссёр и любой другой театральный деятель в
России понимает, что репертуарный театр – уникальное явление нашей культуры.
Здесь, в России, длительная работа с труппой, с одним и тем же неизменным
коллективом – это очень крутой навык, который у большого мастера должен быть
прокачан. А я стараюсь работать в сторону большого мастера.

– С
другой стороны, сейчас модно быть "кочующим" режиссёром.
– Дело не в моде. Это нормальное явление.
Во-первых, поездки дают тебе заработать на жизнь. Во-вторых, всегда дают
уникальный постановочный, человеческий и жизненный опыт. Каждый театр – не
говоря уже о городах и странах – это микромир. В поездках я всегда стремлюсь
уловить новые тенденции и привезти их к себе в театр. Или, наоборот, если вижу
какие-то явления, которые мне не нравятся, то стараюсь сделать так, чтобы они
не развивались в нашей труппе. Только расширяя свою ойкумену, мы становимся
более опытными. Востребованный режиссёр должен ездить и ставить. Многие театры
зовут таких режиссёров, чтобы они приезжали и ставили свой уникальный продукт у
них в театре. И наш театр зовёт модных режиссёров, которые на слуху в
театральном мире.
&nbsp;

– В чём
специфика именно молодёжного театра?
– Специфика молодёжного театра –
детско-юношеская аудитория. Это простой ответ. 
&nbsp;
– А
развёрнутый?
– Развёрнутый ответ будет звучать так: наш
молодёжный театр, как множество ТЮЗов по всей стране, стоит в авангарде
театрального искусства региона. Молодёжный театр создаётся молодёжью для более
молодого зрителя, который хочет видеть не только традиционный театр. Это
закономерное явление. Молодёжь хочет видеть на сцене историю про себя. Под эту
категорию подходит человек до сорока лет. 
&nbsp;
– Но в
вашей афише есть не только молодёжные и взрослые спектакли.
– Конечно, у нас есть блестящий детский
репертуар, мы растим зрителя. Сначала юный зритель приходит к нам на спектакль
с мамой и папой; далее он приходит уже школьником на спектакль по классике, в
том числе и по детской классике; далее, будучи студентом, имея собственные
деньги и потребности, он приходит уже со своей девушкой. И когда у него
рождается собственный ребёнок, он возвращается к нам уже как папа. Вот какова
аудитория, которую мы растим. 
&nbsp;
– То
есть репертуарная политика вашего театра преследует стратегические цели?
– Театр – это явление общегородское. Поэтому в
репертуаре есть и спектакли для более старшего поколения, некоторые спектакли
идут на аншлагах уже двадцать лет. Вы можете сравнить их аудиторию и зрителей
спектакля "Я танцую как дебил". Аудитория, конечно, где-то
пересекается, но, в целом, театр – это культурное явление, которое переступает
возрастные границы. В 2019 году мы проводили социальное исследование нашей
публики. И мы поняли, что никакой особенной возрастной маркировки у нас нет, к
нам ходят очень разные зрители. Мы захватываем очень широкий спектр в городе и
области, из области к нам много и часто ездят.
&nbsp;

– Театр
драмы – академический театр, там не может быть "рывков". Вы более
открыты для экспериментов?
– Конечно. Это – наша миссия. Мы не можем
бронзоветь. Мы должны удерживать баланс между классическим и экспериментальным
театром. В прошлом году мы выиграли премию Министерства культуры за
"Онегина", как лучшую постановку для детей и юношества по русской
классике. Наш "Онегин" является примером постановки русской классики
для школьников по всей стране. Это абсолютно классическая театральная
постановка с почти историческими театральными костюмами. Но тут же, наравне с
этим, у нас есть малая сцена, которая позволяет нам вырваться из классического
контекста и заняться современной драматургией. Мы ставим её и понимаем, что
она, возможно, даже более интересна зрителю, чем постановки по классике. Это
что-то новое, то, чего ещё нет, то, что зритель ещё не видел. Конечно, это наша
зона эксперимента, и мы находимся в авангарде, это закономерно и отражается в
нашем названии.
&nbsp; 
–
Какими премьерами вы порадуете зрителя в новом сезоне?
– Мы готовим классическую постановку
"Петербургские повести" по Николаю Васильевичу Гоголю. Инсценировка
"Онегина" была написана современным российским автором Алексеем
Житковским, и инсценировку по Гоголю написал тоже современный автор, известный
в театральных кругах – Анастасия Букреева. Мы будем работать с известным
режиссёром Иваном&nbsp;Пачиным, название спектакля пока держится в секрете. Надеюсь,
что в этом сезоне мы представим зрителю премьеру по братьям Стругацким, для
театра это новое явление.&nbsp; В прошлом сезоне
провели финал конкурса "Ремарка" и впервые прочитали людям самые
свежие пьесы. Там была и читка для детей, и мне очень понравилась музыкальная
сказка о китобоях авторства Марии Малухиной "Шанти: песнь моря",
будем ставить мюзикл. У нас множество планов. Для зрителя постарше в августе у
нас вышла музыкальная постановка "Сапожки" по рассказам Василия
Шукшина.

–
Расскажите, пожалуйста, о грядущем фестивале PULSE?
– Этот фестиваль современного искусства мы
делаем уже в третий раз. Мы привозим квинтэссенцию нового театра, который есть
в стране. Возможно, он не всегда понятен, иногда такой театр требует к себе
определённого подхода, но это тоже наша миссия. Когда в 2019 году мы провели
первый фестиваль иммерсивного театра, то привезли такие спектакли, которые
просто поразили театрального зрителя Челябинска. Оказывается такой театр тоже
возможен! Потом произошли тектонические перемены на театральном рынке города.
Появились иммерсивные спектакли. Каждый раз PULSE несёт в себе новую точку
подъёма и нынешний фестиваль не станет исключением.
&nbsp;
– Какова
его сквозная идея?
– Прошлый PULSE прошёл под девизом "Я не
ребёнок", мы рассматривали тему взросления человека и сепарации от
родителей. В этом году главной темой для нас станет "Род". Мы будем
изучать нашу корневую систему. Где мы находимся? О чём мы должны задуматься?
Что такое род? Фестиваль будет длиться четыре дня с шестого по десятое
сентября. Продажи билетов были открыты ещё в августе.
&nbsp;
Автор
фото – Игорь Шутов
&nbsp;
&nbsp;

В преддверии фестиваля современного искусства PULSE, который начнётся уже шестого сентября, мы поговорили с  организатором этого мероприятия – главным режиссёром Челябинского государственного драматического «Молодежного театра» Иваном Миневцевым. Иван Сергеевич работает там чуть больше четырёх лет. Но до этого, в 2017 он поставил на сцене Молодёжного спектакль "Бунин. Рассказы", так что его связь с театром длится чуть дольше, чем он находится в официальной должности. За это время Иван Миневцев заставил любителей театра заговорить о себе. 

Иван Миневцев: "Наша миссия – быть в авангарде театрального искусства"

С 6 по 10 сентября 2023
года в Челябинск приедут театральные коллективы из Тюмени, Новосибирска,
Санкт-Петербурга, чтобы показать перформансы, необычные спектакли, эскизы в
рамках третьего фестиваля-лаборатории современного искусства «PULSE». О том, что ожидает
зрителей, о созвездии ярких личностей, планах и надеждах, важности и значимости
предстоящих событий рассказал главный режиссер Челябинского Молодежного театра
Иван Миневцев.

«PULSE
II» (сентябрь 2021 г.). Фото: Игорь
Шутов

– В сентябре Челябинск
вновь запульсирует. Уже в третий раз. Каким будет этот пульс: учащенным (как при
интенсивной нагрузке или волнении) или спокойным, размеренным?
– Хороший вопрос! Фестиваль
«PULSE» собирает «экспериментальные» сливки со всей страны. В этот раз мы попробуем
удивить челябинцев, планируем привезти спектакли, которые окажутся яркими событиями,
нетрадиционными, в чем-то неожиданными для зрителей. 
&nbsp;

В 2023 году «PULSE» не расширился,
он пройдет в том же формате, что и два года назад – таким, каким мы изначально его
придумали. У нас по-прежнему представлены художники, музыканты. Безусловно, важное
место занимает экспериментальный театр. Одним словом, в программе заявлены разные
виды современного искусства. 
&nbsp;

Конечно, мы мечтаем сделать
огромный, масштабный фестиваль, хотим, чтобы с каждым годом он становился больше-больше-больше!
Но пока расширить границы не получается в силу объективных причин… Поэтому, отвечая
на вопрос «Спокойный или учащенный пульс?», могу сказать: «Пульс достаточно спокойный…».
– И уверенный…
– Да, мы уверены в своих силах!
Фестиваль повзрослел, окреп, стал популярным, любимым и ожидаемым зрителями. 
&nbsp;

– Основная задача фестиваля-лаборатории современного искусства
– открывать новые имена, создавать для талантливых молодых людей возможность смело
экспериментировать в любых театральных жанрах. Иван Сергеевич, вы чувствуете себя
первооткрывателем новых имен? Вы ощущаете отдачу от того, что даете возможность
экспериментировать?
– Да, отдачу я ощущаю! «PULSE
III» не так сильно ориентирован
на молодежь по сравнению с прошлым годом. Фестиваль получился более профессиональным,
ведь эскизы делают известные мастера: Артем Томилов, Игорь Бармасов. Однако, «PULSE»
был и остается центром притяжения молодых и талантливых режиссеров, художников.

<v:shapetype>
 <v:stroke>
 <v:formulas>
 <v:f>
 <v:f>
 <v:f>
 <v:f>
 <v:f>
 <v:f>
 <v:f>
 <v:f>
 <v:f>
 <v:f>
 <v:f>
 <v:f>
 </v:f></v:f></v:f></v:f></v:f></v:f></v:f></v:f></v:f></v:f></v:f></v:f></v:formulas>
 <v:path>
 <o:lock>
</o:lock></v:path></v:stroke></v:shapetype><v:shape>
 <v:imagedata src="file:///C:/Users/ibm/AppData/Local/Temp/msohtmlclip1/01/clip_image001.png">
</v:imagedata></v:shape>«PULSEII» (сентябрь 2021 г.). Фото: Игорь
Шутов

Я чувствую себя первооткрывателем
имен и театров для челябинской публики. Мне кажется, мы делаем какое-то очень важное
и знаковое событие для города: привозим и открываем для челябинских зрителей новые
жанры, поджанры, виды, подвиды спектаклей, которые, если бы не было фестиваля «PULSE»,
челябинцы, скорее всего, не увидели бы. Вряд ли кто-то решился бы организовать большую
группу людей, чтобы поехать, к примеру, на «Артмиграцию», потом рвануть в Тюмень
на показ спектакля «Аэлита. Инвентаризация», затем – в Санкт-Петербург на лекции
Татьяны Джуровой и Алены Ходыковой (улыбается).
Я, откровенно говоря, чувствую,
как после каждого фестиваля, в городе возникает что-то новое. Допустим, после предыдущего
«PULSE» в Челябинске появились интересные променады, аудиоспектакли, перформансы.
Художники подходили ко мне, делились своими ощущениями: «Фестиваль дал заряд энергии,
стал толчком для новых идей». И это здорово! Каждый раз возникает что-то новое,
любопытное, необычное.

«Коромысли». Фото из архива Лаборатории
современного искусства, Новосибирск

– Программа 2023 года
очень насыщенная!
– Да, много событий запланировано
за пределами зрительного зала: и прогулки по центральным улицам города, и по Ленинскому
району, и эскиз во дворе жилого дома, и целая выставка скульптур в городском бору!
Надеюсь, погода нас не подкачает. Дай Бог, чтобы в Челябинск вместе с «PULSE» пришло
«бабье лето» (улыбается).
– Мы как-то с вами говорили о том, что для любого театра всегда
нужен свежий ветер, «театральная форточка» должна быть открытой. «PULSE» можно назвать
«театральной форточкой», которая позволяет сделать глоток свежего воздуха?
– Да, конечно! «PULSE» и для
театра, и для города очень важный элемент. Он как-то сам возник, прочно обосновался,
занял свою нишу. Благодаря ему мы имеем возможность экспериментировать, что-то пробовать.
«PULSE» изначально задумывался
как режиссерская лаборатория. Именно поэтому в его программе всегда присутствуют
эскизы. Мы не только привозим в Челябинск готовые спектакли, но и создаем что-то
свое; в рамках фестиваля обязательно рождается что-то новое.

Иван Миневцев. «PULSE II» (сентябрь 2021 г.). Фото: Игорь
Шутов

Поверьте, в обычной жизни
государственного театра, когда есть репертуарные планы и показатели, сложно уделять
должное внимание экспериментам на большой сцене. А здесь – пожалуйста! Нет никаких
рамок, границ, пределов. Полная свобода для художника! Можно по-хорошему хулиганить,
придумывать, фантазировать. Да, «PULSE» – это та самая «театральная форточка», которая
позволяет сделать глоток свежего воздуха, спасает от рутины и стагнации.

«PULSE II» (сентябрь 2021 г.).
Фото: Игорь Шутов

– А еще «PULSE» – это созвездие личностей. Какие имена образуют
созвездие «PULSE III»?
– В этом году к нам приезжает
Полина Кардымон. Ее проект «Коромысли» направлен на изучение
традиционной культуры и выстраивание связей между древними верованиями и современными
представлениями. Кстати, одна из частей ее перформанса – «Детство» – стала лауреатом
«Золотой Маски» в номинации «Эксперимент».
&nbsp;

К нам приезжает
арт-группа «WALDGANG», которая наделала шуму в Сатке. Уже многие в театральном мире
знают о ней. Это важный элемент фестиваля.
Нельзя не сказать
об Андрее Сидельникове и наших больших друзьях из театра «Суббота». Они предложат
челябинцам попутешествовать в машине времени, погрузиться в прошлое и провести час
в старой советской квартире, в которой развернется история одного человека.
&nbsp;

В созвездие «PULSE» входит
и тюменский «Космос», который покажет спектакль Карины
Бесолти «Аэлита. Инвентаризация» по пьесе Аэлиты Садретдиновой. Проект создан в
рамках арт-резиденции «Архивация нас» (кураторы – Александрина Шаклеева и Ринат
Ташимов), исследует человеческую память и задает вопросы: «В чем измеряется память?
Где хранятся наши впечатления, мысли, пережитые эмоции? И хранятся ли они?».
Замечательная
Татьяна Джурова – неизменный спутник «PULSE». Она приедет в третий
раз, чтобы прочитать лекцию «Расширение театра». 
&nbsp;

Театральный критик, журналист Татьяна
Джурова. Фото: Игорь Шутов

Артем Томилов – известный
режиссер-экспериментатор – зрителям предложит окунуться в «док поток» в Усадьбе
Рябинина. Множество имен и ярких личностей! Вообще все
события программы «PULSE» и их авторы заслуживают
особого, пристального внимания. Все прекрасны! Все чудесны! 
&nbsp; Автор фото - Игорь Шутов

С 6 по 10 сентября 2023 года в Челябинск приедут театральные коллективы из Тюмени, Новосибирска, Санкт-Петербурга, чтобы показать перформансы, необычные спектакли, эскизы в рамках третьего фестиваля-лаборатории современного искусства «PULSE». О том, что ожидает зрителей, о созвездии ярких личностей, планах и надеждах, важности и значимости предстоящих событий рассказал главный режиссер Челябинского Молодежного театра Иван Миневцев.

«PULSE» – ЦЕНТР ПРИТЯЖЕНИЯ

Сегодня нашей собеседницей стала молодая
актриса Челябинского государственного Театра кукол им. Вольховского, лауреат
областных конкурсов и звонкий голос "Подкаста ящерки Златы", который
выпускается региональным Министерством культуры – Арина Згурская.

–
Арина, объясните мне, пожалуйста, почему молодая и красивая девушка выбирает
театр кукол, где ей предстоит стоять за ширмой, а не блистать на драматической
сцене в лучах софитов?
– Мне кажется, я уже родилась с любовью к
театру. В возрасте, наверное, лет пяти я пришла на спектакль "Королева
Зубная Щётка" в кукольный театр и&nbsp;
до сих пор помню малейшие детали. Я поняла, что это та самая сцена, на
которой я хочу выступать. Поэтому я занималась в театральном коллективе, а
после школы целенаправленно поехала в Челябинск (Арина родом из Троицка –
прим.авт.), чтобы поступить в институт культуры и стать актрисой. Там как раз
набирали абитуриентов на специальность "актёр театра кукол" и я с
радостью поступила. У меня не было ни сомнений, ни вопросов, ни на секунду не
возникло желания стать актрисой драматического театра. На самом деле,
студенты-кукольники делают всё то же самое, что и их коллеги из театра драмы,
но дополнительно занимаются куклами. Моими педагогами были актёры театра им.
Вольховского, где я служу сейчас, и наш главный режиссёр. Когда я закончила
учёбу, меня пригласили сюда и я не пожалела, что выбрала эту профессию. Я не
имею представления, где бы ещё я хотела себя видеть, если не в театре.
&nbsp;
– Актёр
драматического театра выходит на сцену, "делает лицо", ему достаются
горы цветов от обожателей – вам не завидно?
– Нет. О нас существует очень много
стереотипов. Например, люди думают, что мы не работаем живым планом, но у нас
есть и такие роли. Я как-то ехала в такси и водитель&nbsp; спросил меня, кем я работаю. Я ответила, он и
говорит: "А, эти зайчики-грибочки? А не хотели бы сыграть какую-нибудь
классную роль? Все девочки, например, мечтают быть Джульеттой". А я в
Театре кукол играю Джульетту в "Сне Джульетты" и работаю живым
планом. Мечта любой девушки исполнена. Все шаблоны закрыты. Оживлять куклу даже
интереснее, чем самому перевоплощаться в какого-то персонажа. &nbsp;
&nbsp;
–
Поясните, пожалуйста, почему?
– Ну, вот я – Джульетта, лежу на сцене, после
того, как приняла яд. И тут я взлетаю. А на самом деле, я стою за кулисами.
Пока зритель не видел, меня подменили на куклу и она взлетела. Взлетела бы так
красиво я сама? Думаю, нет. В драматическом театре пришлось бы придумать
какую-то подвеску, а тут – полное затемнение, луч света и в нём взлетает
Джульетта. Это же эффектно! Круто! Журналисты потом спрашивали: "Как?! Как
вы это сделали?". Такова магия театра кукол.
&nbsp;

Фото из личного архива
Арины Згурской

–
Правда ли, что актёр театра кукол может оживить любой физический объект?
– Мы в принципе начинаем обучение с того, что
работаем только кистями рук. Надеваем белые перчатки и в затемнении делаем ими
каких-то персонажей, вещи, растения, что угодно. Соединяем всё в одну большую
картину. Потом уже начинаем работать с предметами, учимся, как из расчёски
сделать ежа, из выпрямителя – крокодила и так далее. Наша задача – оживить всё
и увидеть в этом предмете персонажа.
&nbsp;
– Вот
вы исполнили мечту всех девушек бывшего Советского Союза, а дальше что? Есть
ещё мечты?
– С каждым годом моя мечта осуществляется вне
зависимости от того, думаю я о ней или нет. Сейчас я играю Марину Мнишек в
"Годунове". Думала ли я о том, что мне когда-нибудь достанется такая
роль? Нет, но всё сложилось таким образом. С каждым годом ты растёшь в
профессии, достигаешь новых высот – это ли не мечта для актёра? Я больше всего
боюсь остановиться в развитии и начать просто существовать в театре, работая за
зарплату. Играть роль ёжика и думать, что тебе этого достаточно – это страшно.
А мечты вроде "поехать в Москву и работать в Центральном театре кукол"
у меня нет.

–
Большая удача для нашего города, мне кажется. Какая роль стала для вас большим
творческим вызовом?
– Роль Джульетты давалась мне с большим
трудом. Мне казалось, что у меня ничего не получается и я не могла объяснить
себе причину этого ощущения. Я смотрела на себя со стороны и мне казалось, что
я делаю всё плохо и нужно сделать всё иначе. Потом прошла премьера и пришло
осознание, как именно нужно было сделать, а такой возможности уже не было. Я
подумала, что это полный крах, но потом, когда общалась со зрителями, они
уверили меня, что всё прошло хорошо. Когда журналистка задала мне вопрос, чего
я пожелаю себе в новом году, я честно сказала, что желаю верить в себя и ничего
не бояться. Я постоянно сомневаюсь в том, что&nbsp;
делаю.
&nbsp;
–
Может, в этом сомнении можно найти внутреннее топливо для
самосовершенствования?
– Может быть. Но эта неуверенность зачастую
может стать препятствием для новых проектов, нового опыта. Когда министерство
культуры запустило "Подкаст ящерки Златы" я почти отказалась в нём участвовать.
Я должна была зачитать текст и отправить его в Минкульт, оставалось почти два
часа до дедлайна, а у меня не хватало внутренней уверенности в том, что я
справлюсь. Потом подумала, что если не получится, то причин отказа я всё равно
не узнаю и отправила запись на свой страх и риск. И меня выбрали! А ведь я
могла упустить этот шанс из-за одной только неуверенности в себе. А так
приобрела новый опыт и познакомилась с новыми интересными людьми.
&nbsp;
–
Насколько часто в работе над ролью вы предлагаете режиссёру собственные
решения?
– Чаще всего наша работа с режиссёром строится
так: мы ему что-то предлагаем, а он требует ещё. Но я редко предлагаю что-то
напрямую, я что-то делаю и если режиссёр ничего не говорит, возможно, ему
понравилось. Я не люблю хвастаться в духе "смотрите, какая я хорошая, вот,
что я придумала", предпочитаю участвовать в работе своим делом. В нашей
профессии важно постоянно придумывать и реализовывать новые фишечки. Режиссёр
не даёт прямых указаний, он может лишь направить, обозначить характер персонажа
и посоветовать поискать в этом направлении. Железобетонно следовать
распоряжениям режиссёра, а самим ничего не придумывать – это не в стиле нашего
театра.

– Как
вам работается с приезжающими режиссёрами?
– Это всегда очень интересно и страшновато.
Предпочтения и психологические реакции своего режиссёра ты всё равно уже
более-менее знаешь, а от незнакомого человека не знаешь, чего ожидать. Поэтому
на самой первой репетиции с новым режиссёром я, как правило, ничего не
предлагаю. Потом ты всё равно считываешь человека, понимаешь его требования и
вливаешься в рабочий процесс. Например, с&nbsp;
Александром Витальевичем Янушкевичем мы работали уже два раза. У него
есть специфический метод работы – он приезжает в театр заранее и проводит с
нами читки, слушает наши голоса, даёт определённые задачи и потом уже решает,
кто и какую роль будет играть. Наш режиссёр подобного отбора не проводит в силу
понятных причин – он отлично знает возможности всех актёров. Поэтому первый
кастинг у Янушкевича было проходить страшновато. Но потом, когда он приехал во
второй раз ставить "Дона Жуана", я уже знала о его привычках. Он,
кстати, довольно доступно излагает свои идеи и во второй раз работать с ним
стало куда проще. Я уже за первую репетицию предложила ему несколько вариантов
роли. Не знаю, заметил ли он, но я сделала всё, что могла (смеётся).
&nbsp;
– Актёр
работает через психику и это достаточно энергозатратно. Откуда вы берёте силы?
–&nbsp; Всё
наоборот. Я не ищу источник энергии. Все мои дела и увлечения служат для того,
чтобы сжечь избыток моей энергии. Если я долго сижу дома, то схожу с ума.
Иногда я прихожу в театр в свой выходной, потому что мне не сидится дома, мне
нужно что-то сделать.
&nbsp;
– Какой
человек особенно изменил вашу жизнь в творческом плане? Может, вдохновил вас на
новый опыт?
– Артист нашего театра Александр Малышев. Он
сам очень любит участвовать в самых различных проектах, ему тоже постоянно
нужно вкладывать в них свою творческую энергию. Именно после встречи с ним я
поняла, что можно существовать не только в своём театре, на своём рабочем
месте. Он показал мне, что можно реализовывать собственные творческие проекты.
Он вдохновляет, направляет и очень сильно поддерживает. Именно он заставил меня
принять участие в кастинге для "Подкаста ящерки Златы", поскольку я
никогда не пробовала себя в таком формате. В пандемию мы работали он-лайн и
придумали целое шоу "Вечерний жаворонок". Снимали его ночами, чтобы
люди с утра могли посмотреть свежие выпуски. Это тоже был необычный для меня
формат. Без поддержки Александра я никогда бы не пошла на улицу, не стала бы
брать интервью у прохожих, задавать им дурацкие вопросы, чтобы потом
смонтировать из этого материала смешной ролик. Первые мои попытки были ужасны,
но потом, благодаря ему, появилась уверенность.

– В
вашем театре проходит проект "Больше, чем экскурсия" и вы – один из
экскурсоводов. Зачем это вам?
– Эти экскурсии тоже помогают раскрываться
перед незнакомыми людьми. Одно дело, когда ты стоишь на сцене и зритель на
расстоянии, другое дело, когда с ним непосредственный контакт. Они ведь ещё и
вопросы задают. Раньше я боялась этих вопросов, потому что боялась, что не знаю
чего-то о своей же профессии. Как оказалось, это нормально. Ты часто узнаёшь
нечто новое как раз благодаря таким вопросам. Всегда говорю себе: "Не
нужно бояться нового".
&nbsp;
Автор
фото – Марат Муллыев

Сегодня нашей собеседницей стала молодая актриса Челябинского государственного Театра кукол им. Вольховского, лауреат областных конкурсов и звонкий голос "Подкаста ящерки Златы", который выпускается региональным Министерством культуры – Арина Згурская. 

Арина Згурская: "Не надо бояться нового"

17 августа
Министерству культуры Челябинской области исполняется 19 лет. Дата не круглая,
но примечательная. В преддверии празднования мы поговорили с министром культуры
региона Алексеем Валерьевичем Бетехтиным. Поговорили обо всём, в том числе,
обсудили темы, считающиеся неудобными.

&nbsp;
– Мы –
субъект РФ, один из многих. Алексей Валерьевич, скажите, на какой регион мы
ориентируемся в культурном отношении? К кому и чему стремимся?
– Исторически сложилось, что у нас принято ориентироваться
на соседей, Свердловскую область. Однако каждая область самобытна, имеет свои
плюсы. По каким-то параметрам в сфере культуры мы превзошли соседей, а по
некоторым и не должны соревноваться. Например, мы на пол-страны проводим
«Бажовский фестиваль», который другие пока повторить не смогли. А нужно ли
другим его повторять? Поэтому я очень спокойно отношусь, когда мне показывают:
мол, в той или иной области случилось то или иное событие, фестиваль…
Когда создаёшь кумира, стремишься повторить его. Надо не копировать,
а развивать собственные плюсы и нивелировать собственные минусы. Если в
Екатеринбурге есть театр музыкальной комедии, это вовсе не означает, что мы
должны немедленно открыть аналогичный театр у себя. 
&nbsp;
– Почему,
простите?
– Создать что-то в культуре и искусстве, просто завалив
проект деньгами, очень сложно. Бывали прецеденты, когда глава какого-либо
региона России пытался, например, волевым усилием создать симфонический
оркестр. Но не было главного дирижёра, коллектива, который бы стал базовым, как
наш Камерный оркестр «Классика». В результате созданный коллектив сталкивался с
трудностями «рождения» и развития. У нас же такие предпосылки были, поэтому наш
симфонический оркестр возник быстро и быстро нарастил мышцы – если выражаться в
спортивной терминологии – став суперпрофессиональным за очень короткий срок. То
же произошло с детским симфоническим оркестром. Вспоминаю, как Юрий Башмет
приезжал на одну из их первых репетиций детского оркестра, ставил детям руку, а
уже через год они играли уже довольно сложные произведения, и их рост был
очевиден. Резюмируя ответ на ваш первый вопрос, скажу: мы не создаём себе
кумира.
&nbsp;
– Как
выглядит культура Челябинской области глазами федералов?
– Я более десяти лет работаю министром и, безусловно, меня
волнует, как мы выглядим на карте культуры России. Но мы никогда не ставили
задачи выглядеть на этой карте каким-то пупом Земли. Хотя не раз я слышал
предложения – нужно сделать что-то такое, чтобы все ахнули. Знаете, на самом
деле это несложно. Вспомните Пермь – столицу культуры. Сотни миллионов
потраченных на самопиар средств. Но я убежден – у нас другие задачи, стратегия,
политика. Она заключается в обеспечении доступности жителей области к лучшим
образцам культуры и искусства, создании условий для развития культуры. Выполняя
эти, на мой взгляд, фундаментальные задачи, мы вышли в десятку, пятерку, тройку
лидеров по самым разным показателям. 
&nbsp;
Для обеспечения нашей культурной политики мы проделали
гигантскую работу. К нам приезжают Русский музей, Музеи Московского Кремля,
Большой театр, именитые музыканты. В каждом жанре есть свой фестиваль, который
поддержан мировыми звёздами, это и есть обеспечение доступности. Заметьте: хоть
джазовый фестиваль, хоть фестиваль духовной музыки не проходят исключительно в
пределах областного центра. Например, фестиваль духовной музыки стартует и
завершается в Кыштыме, где хорошая площадка для этих целей. Потом обязательно
Сатка, Магнитогорск, Троицк, другие города. Мы вывозим все фестивали в область.
Поэтому в глазах Министерства культуры России мы стабильно развивающийся,
весьма сильный регион в сфере культуры и искусства.

Генеральный директор Челябинской
государственной филармонии Алексей Пелымский и Алексей Бетехтин. Фото Олега
Каргаполова

– Почему
театр кукол – ваш любимый театр?
– Это первый театр, которым я руководил как директор, он
меня в себя влюбил. До этого я был заместителем директора Камерного театра,
имеющего свою теплоту и энергетику. И он оставил в моей жизни свой след,
повлиял как на руководителя, я тоже очень его люблю. Но кукольники – это свой
мир. Неоднократно видел, как кукольники общаются между собой на фестивалях. Их
стиль сильно отличается от стиля драматических артистов. Психология артиста,
находящегося за ширмой, играющего различных персонажей голосом и руками,
отличается от психологии актёра драматического театра, который играет на сцене.
Возможно, именно эта психология даёт кукольникам возможность общаться без
фанаберии, без этого «я – прима и ко мне можно подходить только на коленях». В
кукольном нет прим. Там есть классные актёры и молодые актёры, которые
обязательно будут классными, это очень демократический мир, там нет деления по
слоям, как в торте.
&nbsp;
– На дворе
XXI век, всё доступно в интернете. Зачем в наше время нужна библиотека в
каком-нибудь, допустим, Пластовском районе?
– При [экс-губернаторе Михаиле] Юревиче вопросы о нужности
библиотек возникали часто. Михаил Валериевич не совсем понимал, зачем нужны
учреждения культуры и искусства. Действительно, зачем? Есть же планшеты,
гаджеты. Но библиотека – больше, чем место, где просто выдают книги. Это место
общения, пространство, где люди могут собираться вместе. Как-то мы с моим
руководителем, вице-губернатором Вадимом Михайловичем Евдокимовым проезжали по
Пластовскому району, я попросил главу района показать библиотеку. Заехали в
село Кочкарь, а там, кроме библиотеки, ничего нет. Стоял зимний вечер. В
библиотеке общались женщины. Они уже справились с домашними делами и что им
делать? Зомбоящик смотреть? Пришли в библиотеку за общением. Рядом сидят
разновозрастные дети, делают уроки, тоже общаются. Позже подтянулись мужики,
пришла женщина, которая не знала, что мы приехали, но принесла пирог. Мы сели
пить чай, они спросили, что за гости приехали. Глава нас представил, они
сказали: «О, ну тогда оставайтесь чай пить». 
&nbsp;
– Это так по-домашнему…
– Теперь вопрос: если бы каждый из них имел планшет, как бы
они общались? Как в чате «Сообщество 76-го подъезда», где матом выясняют, кто
нагадил под дверью? Нет, вот оно – культурное общение, выросшее из такого
явления, как «изба-читальня». Сегодняшние библиотеки, работающие по модельному
стандарту, предполагают: люди будут проводить там время. Там есть локации для
настольных игр, есть пространство для уединения, где можно посидеть с
ноутбуком. Недавно я был в Бродокалмаке, в тамошней библиотеке стоят два станка
для плетения половиков, проводят мастер-классы по рукоделию. Библиотека нужна
не только для получения знаний, но и для общения. Поэтому, чтобы до конца
понять, для чего нужна библиотека, надо туда сходить.
&nbsp;

Алексей Бетехтин и учредитель «Фонда социальных,
культурных и образовательных инициатив 2020» Ирина Текслер. Фото Марата
Муллыева
&nbsp;

– Что такое
ТКЗ (программа "Театрально-концертный зал", в рамках которой театры
выезжают в территории) и зачем она?
– ТКЗ – наша придумка, она уникальна. Не знаю другой
области, где работает подобная объёмная всеохватывающая программа. Она убивает
двух зайцев. Первая задача: нужно было сделать так, чтобы театрам стало
экономически выгодно выезжать в область. В какой-то момент они перестали
выезжать в область, потому что билеты там дешёвые, территории не могут
поддерживать ту же ценовую политику, что областной центр. Сам по себе выезд
требует затрат, надо оплатить аренду зала, услуги администратора, вывоз
аппаратуры, бензин и так далее. Раз это было экономически невыгодно, какие бы
разнарядки мы не спускали директорам театров, они всячески увиливали. 
&nbsp;
– Но как-то
же они всё-таки выезжали, я помню, бывали прецеденты.
– Да, но старались обойтись малыми силами, действовали
«пугачёвскими набегами»: делали концертный вариант, приезжали, пугали
искусством селян, собирали с них по пятьдесят рублей и возвращались обратно.
Вторая цель ТКЗ носит стратегический характер и решает всё ту же задачу:
обеспечить доступ жителям области к лучшим – это важно! – образцам искусства, а
не «пугачёвским набегам». Соответственно, нужно было добиться поддержки
губернатора, чтобы получить финансы, покрывающие расходы театров на выезд в
территорию, обеспечить полноценный выезд. Необходимы были площадки, которые
могли принять качественные спектакли, где есть свет и звук, где люди могут
сидеть в зале без пальто. 
&nbsp;
– И как
Министерство решило эту проблему?
– Мы поговорили с главами, заинтересованными в приездах
театров, попросили дооборудовать дома культуры и, в этом случае, гарантировали
качественные спектакли на постоянной основе. Прелесть ТКЗ еще в том, что это не
разовые выезды, а чётко прописанный на год вперёд репертуар. Жители знают,
когда к ним приедет кукольный театр, а когда – оперный, не чувствуют себя
оторванными от культуры и искусства. По сути, зал ДК, работающий по системе
ТКЗ, - театр, не имеющий собственной труппы, но имеющий постоянный репертуар.

Алексей Бетехтин и народная артистка России
Лариса Долина. Фото Олега Каргаполова

– В ТКЗ
участвуют какие-то определённые театры?
– В ТКЗ задействованы все театры, включая некоторые частные.
Театрам это выгодно, они едут за конкретный гонорар. Система работает, на
местах есть администраторы, которые распространяют билеты, расклеивают афиши,
встречают приезжающую труппу, обеспечивают тёплыми гримёрками и так далее.&nbsp; 
&nbsp;
– Сколько
залов принимает сегодня ТКЗ?
– Сначала залов, готовых принять театральные постановки,
было девять. Сейчас их количество увеличилось до двадцати двух. Стараемся
возить не только наши театры, но и организовывать в рамках ТКЗ гастроли по
области приезжающих артистов. Думаем, число таких залов в будущем ещё
возрастёт.
&nbsp;
– Следующий
вопрос: культура и политика – в каком соотношении они находятся?
– Этот вопрос по-разному решается в разных регионах. Где-то
культура и политика почти смешиваются, но мы для себя решили: в нашем регионе
культура и искусство находятся вне политики. Когда искусство начинает
заниматься политикой, оно превращается в пропаганду. Вспомните соцреализм –
хорошо, красиво сделанная пропаганда. Этот метод развивали прекрасные
художники, создававшие удивительные произведения искусства, но цель соцреализма
– пропаганда советского строя и завоеваний социализма. Художник живописал не
красоту и разнообразие мира, а был подчинён социалистической идее. На мой
взгляд, идеи патриотизма, любви к Родине, семье, гордости за свою страну, наши
победы – вечные ценности, которые лежат вне политики, и, следовательно, тоже в
своем роде являются объектами культуры и искусства.
&nbsp;
– Но, если
художник не «мотивирован сверху», а чувствует в себе внутреннюю потребность
выразить некие политические идеи?
– Если у художника есть некие мысли в отношении политики, и
он хочет выразить их в своём произведении – бога ради, если это не экстремизм,
разумеется. С другой стороны, культура и искусство несут воспитательную,
образовательную функции, поэтому совершенно игнорировать политику не могут.
Донести историческую правду – тоже задача культуры и искусства, ее мы выполнить
обязаны. Для этого существуют музеи, где можно окунуться в историю нашей культуры,
понять, кто мы, откуда наши корни, в чём наша правда, почему мы так живём и
поступаем определённым образом. Есть библиотеки, где проходят лектории,
выступают писатели, которые тоже говорят о собственном отношении к правде,
истории, воспитанию детей. Бывает, поднимают и острые темы, например, отношение
к абортам. Недавно приезжала Анна Шафран, говорила о своих взглядах, и это
правильно. Это не совсем политика, а элемент воспитания, обсуждение волнующих
тем с авторитетным человеком, которому доверяют. Чистая же политика и чистое
искусство должны соблюдать нейтралитет друг к другу.

Фото Марата Муллыева

– У главы
Кыштыма Людмилы Шеболаевой есть мечта, чтобы в Белом доме был филиал Русского
музея. 
– Создание экспозиционного зала, куда могут приезжать
выставки из Русского музея – идея хорошая. У меня есть мечта о картинной
галерее, куда можно привозить по-настоящему классные большие экспозиции. Зал
имени Александрова на площади Революции всё же ограничен по площади, выставки,
которые там проходят, не столь масштабны, как хотелось бы. Что интересно,
затраты на большую и маленькую выставки примерно одинаковы, за исключением
страховки, пожалуй. Охрана, перевозка, реклама – всё это сопоставимые деньги. Но
хочется, чтобы люди за эти деньги посмотрели не двадцать, а восемьдесят картин.
То, что в кыштымском Белом Доме должен быть экспозиционный зал, который по
охранным, пожаротехническим, температурным нормам должен соответствовать
мировым стандартам, мы понимаем и приветствуем. Но делать там филиал Русского
музея, во-первых, очень дорого, во-вторых, ограничит событийные мероприятия.
Сменяющие друг друга экспозиции разных музеев, коллекций, художников,
коллекционеров всегда будут собирать больше зрителей, чем один постоянный
филиал музея, пусть и самого лучшего в мире. У нас есть договоры и с Русским
музеем, и с Музеями Московского Кремля, позволяющие привозить хорошие яркие
выставки. Поэтому организовывать разнообразные выставочные проекты, на мой
взгляд, – идея более перспективная. 
&nbsp; 
– А у вас
есть какая-то собственная мечта? Вы заходите на стройку и думаете: "а вот
бы тут было это"?
– У нас была классная задумка. Она не реализована, правда,
но надеюсь, что ещё не всё потеряно. Это создание Музея атома под памятником
Курчатову, где сейчас универмаг "Spar". Мы начали разговор с вопроса
«на кого мы равняемся?». Так вот, не надо равняться. Курчатов родился на нашей
земле, создал ядерный щит страны. Памятный монумент в его честь – доминанта
главного городского проспекта. Но почему нет у нас Музея атома, чтобы
рассказать всем об этом? В том числе студентам, которые учатся в профильном
вузе в двух шагах от памятника. Они бы там даже занятия могли проводить, могла
бы выступать профессура с глубокими лекциями об истории атомной промышленности.
Мы ведь слабовато просвещены в этом вопросе. Есть уникальные вещи, которые
можно в этом музее экспонировать. Музей Атома был бы не просто изюминкой Южного
Урала, а всероссийской жемчужиной. Уверен: если бы у нас проводился международный
саммит, в такой музей не стыдно пригласить гостей уровня глав государств. И
именно в этой локации.
&nbsp; 
– Мне как-то
по секрету Вадим Михайлович Евдокимов показывал эскизы возможного Музея атома,
я был под большим впечатлением. Но этим проектом ваши мечты ведь не
ограничиваются? 
– Я много мечтаю (смеётся). О современном концертном зале.
Про картинную галерею уже говорил. Который год смотрю на первый этаж
выставочного зала Союза художников напротив резиденции губернатора – это
помещение не Министерства культуры, но, полагаю, всё есть искусство
договоренности. Мечтаю сделать там музей декоративно-прикладного искусства, где
бы размещался и магазин. Бажовский фестиваль показывает: изделия наших мастеров
сметают с прилавков за три дня! Но в течение года, если нужен оригинальный
сувенир или подарок, мы вынуждены покупать китайские или индийские поделки не
лучшего качества. В таком музее-магазине были бы доступны уникальные изделия
наших мастеров. Действительно уникальные: на одном и том же станке не выткать
два идентичных половичка, они всё равно получатся разными. Помимо текстиля
мастера могут представить изделия из дерева, глины, бересты, лозы, камня.
Это пространство можно наполнить и мастер-классами, где люди могли бы учиться
тому же лозоплетению или работе с глиной. Сам бы не отказался посетить такую
локацию, попробовать силы в народных промыслах.

Фото Марата Муллыева

– Какой вы
видите культуру будущего? Есть ли у вас в голове некий стратегический план
развития культуры Южного Урала?
– Меня должность обязывает иметь в голове такой
стратегический план. У нас и на бумаге есть такие планы до 30-го и 35-го годов,
есть ключевые показатели, которые мы должны выполнить по национальному проекту.
Очень важный стратегический вопрос – обеспечение наших учреждений кадрами,
образование в сфере культуры. Многие не понимают его важности, но если на
хирурга нужно учиться восемь лет, то на музыканта – всю жизнь. Если человек,
окончив среднюю школу, решает стать музыкантом, то он уже опоздал. Хирургом он
ещё успеет стать, а музыкантом уже нет. Поэтому нужно создать условия, чтобы
ребёнок имел возможность получить начальное музыкальное образование. Например,
не так давно мы с (главой Челябинска) Натальей Петровной Котовой договорились,
чтобы вторые смены в школах можно было бы отдавать под занятия музыкальных
школ. Сейчас всех учеников стремятся вывести в первую смену, высвобождаются
часы и помещения, которые можно отдать под уроки музыки. Таким образом, не надо
строить дорогостоящие здания и создавать новые учреждения, лишь докупить
инструменты для существующих школ и выделить средства на привлечение педагогов.
Так создаются филиалы музыкальных школ. Когда мы запустили такой филиал в
«Ньютоне», он в первый год набрал такое же количество детей, как обычная
музыкальная школа. Сейчас эта программа у нас называется «Вторая смена».
Стараемся внедрять этот метод везде в школах, где есть свободное послеобеденное
время. Если работа филиала художественной или музыкальной школы в стенах
общеобразовательной после первой смены войдёт в обиход, это даст возможность
обеспечить условия для занятий без огромных капиталовложений. И в будущем
восполнять кадры в сфере культуры.
&nbsp;
– За годы
перестройки, лихих девяностых и последующих нулевых мы ведь довольно сильно
просели в подготовке кадров для культуры, не так ли?
– Мы потеряли некоторые направления в музыке. Например,
педагогов, обучающих игре на духовых инструментах. Сейчас вынуждены нанимать
духовиков в профессиональные оркестры, переманивая из других регионов,
поскольку их единицы. В будущем не должно десять человек претендовать на одно
место в художественной школе, как сейчас. И Наталья Петровна (Котова, глава
Челябинска) молодец, что они взяли помещение в аренду и сделали там филиал
художественной школы. И, хотя конкурс ещё высокий, у сотен ребят появилась
возможность заниматься любимым делом. Начальное художественное образование
нужно продолжать развивать. И не только в областном центре, но и в больших
городах региона – Магнитогорске, Миассе, Сатке и так далее. И это я описал
только один стратегический вопрос – образование и кадры. Вопрос стратегии
развития огромен, его невозможно осветить в рамках одного ответа.&nbsp; Для его полного раскрытия нужно отдельное
интервью. Тем более у каждого направления культуры, будь то библиотеки, музеи,
школы искусств, театры – своя уникальная стратегия.
&nbsp;
–
Законодательство в культуре. Если бы у вас была возможность изменить что-то на
законодательном уровне, что бы вы сделали? 
– Я – госслужащий, и не могу критиковать существующие
порядки. Но это с моей стороны и не критика, а лишь многолетний анализ работы
по 44-му федеральному закону о закупках. Благодаря ему директора-хозяйственники
в учреждениях культуры исчезли как класс, как явление. Раньше директор сам
принимал решение у кого закупать материалы, кого пригласить подрядчиком, какие
санкции применить в случае ненадлежащего исполнения. Разумеется, учредитель за
этим следил и, если что-то шло не по плану, директор страдал. Директор был
хозяйственником, у которого склады были забиты необходимыми материалами, потому
что завтра они понадобятся для постановки спектакля. Были ли злоупотребления?
Наверное, да. Но директор-хозяйственник отвечал за свои решения. На то он и
директор. 
&nbsp;
– А сейчас?
– Сейчас проводятся конкурсы, и выигрывает подрядчик или
поставщик, который роняет цену ниже остальных. И вот подрядчик, которого ты в
жизни не видел, приходит. Открываешь компьютер, видишь длинную череду резко
отрицательных отзывов о нём. Обращаешься в контролирующие органы с вопросами, а
они говорят, что отзывы – не аргумент, их могли оставить его конкуренты. Вы
начинаете работать, и подрядчик сразу пытается заменить качественные материалы,
предусмотренные проектом, на более дешёвые и менее качественные, чтобы как-то
оправдать низкую цену контракта. В этом смысл их работы: чем больше нажулят,
чем хуже сделают, тем меньше потратят на твой ремонт и тем больше оставят себе.
Сложилось правило – если подрядчик роняет цену больше, чем на двадцать
процентов, можно сразу собирать материалы по некачественному исполнению. С
другой стороны, директор обязан освоить средства за финансовый год, иначе их
нужно будет вернуть в бюджет, и учредитель его не похвалит. Поэтому иногда
директор, обливаясь слезами, подписывает акты выполненных работ, понимая, что
сделали их некачественно. 
&nbsp;
– Много договоров
расторгается из-за недобросовестности подрядчиков?
– Много. Особенно это заметно на ремонте небольших объектов.
В Троицке потеряли целое здание из-за того, что подрядчик разобрал крышу, потом
решил, что ему невыгодно доделывать работы, бросил всё и ушёл. Дождями размыло
стены, и здание пришлось списать как непригодное, а надо-то всего было – крышу
поменять. В результате приходится расторгать договор, заново просить деньги в
бюджете, заново проводить торги. На это уходит два, а то и три года. Фасад Публичной
библиотеки ярко представлял нам в течении двух лет, пока судились с
недобросовестным подрядчиком, всю прелесть этого закона.

– Сегодня
модно быть в культуре. Раздаются гранты, предоставляется отчётность. Возникает
вопрос: важно быть модным вовне или быть культурным внутри себя?
– Грантовая система – это здорово, там нет такой бюрократии
как в бюджетной сфере. Есть люди, которые получают грант и делают нечто просто
потому что это хорошо для творца и общества. Это люди-творцы, грант для них –
инструмент. Благодаря творцам и грантовой системе рождается много интересных
полезных проектов. Мне кажется, такие люди определенно являются культурными
«внутри себя». А есть те, кто, как говорится, «ловит хайп». Для них важно
громко заявить о себе, стать модным. И иногда они тоже используют возможности
гранта. 
&nbsp;
– У вас есть
конкретные примеры таких "хайпожоров"?
– Возьмите Даню Милохина. Это явление, которое сигнализирует
о том, что с нами что-то не так. У Милохина нет даже профильного образования,
но у него почему-то получилось выбиться в лидеры общественного мнения, получать
бешеные деньги, которые не получают народные артисты или знаменитые музыканты,
а потом ещё и стать лицом Сбербанка, что мне вообще непонятно. Этот пример дал
старт таким же мальчикам и девочкам, и мы получили ещё сто двадцать пять тысяч
тех, кто пытается через культуру и искусство себя продвинуть. При этом
художественная ценность того, что они делают, весьма сомнительна. Это
показатель того, что общество нездорово. Надо найти первопричину этой болезни,
возможно, что-то удалить. Если у вас ветрянка и вас обсыпало, вы же понимаете,
что бесполезно лечить каждый прыщик в отдельности? Надо лечить первопричину
болезни. Кстати, если мы перешли на медицинскую терминологию, СВО очень ярко
показала, кто полезен нашему организму, а кто на нём паразитирует. Почему это
делается через культуру и искусство? Потому что это самые выразительные и
доступные средства. Тик-ток ведь тоже часть культуры, как ни крути. Другой
вопрос: почему официальные каналы и организации всё это транслируют?
&nbsp;
– Вы на
своём месте, всем всё нравится, все довольны. Но скажите, каким вы бы видели
следующего министра культуры? Каким бы был его идеальный портрет? 
– Абсолютно спокойно отношусь к теме моей возможной
отставки. Меня наняли, чтобы я делал вполне определённую работу, и я стараюсь
ее делать качественно. Поэтому совершенно спокойно могу думать о том, кто придёт
на моё место. Понимая все подводные камни, считаю, что следующий министр
культуры должен быть человеком системным, компетентным в сфере культуры, иметь
стратегическое мышление и не иметь ни малейшей тени гордыни. Гордыня – страшный
грех, благодаря ему развиваются все остальные грехи человека. И желательно,
конечно, чтобы он разделял мои сегодняшние взгляды на стратегию развития
культуры. Я годами наблюдаю эти процессы. Бывает, даже смена директора
сельского ДК приводит к тому, что возникают крайне болезненные ситуации,
начинают уходить люди, руководившие творческими коллективами много лет.
Разваливается культурное сообщество, создаваемое годами. 
Часто говорю своим студентам – мы даем вам квалификацию. А
компетентность нарабатывается опытом. Уважайте компетентность людей, с которыми
вам предстоит работать.
&nbsp;

Фото Олега Каргаполова

–
Министерство культуры, конечно, делает какой-то трудновообразимый объём работы.
Как вы справляетесь с профессиональным выгоранием?
– Я очень боюсь выгорания, поэтому прибегаю к
самодиагностике. Допустим, некоторые вопросы, волновавшие меня десять лет
назад, перестали трогать сегодня. Если какая-то проблема перестала тебя
волновать, значит, что-то не так. Анализирую причину этого равнодушия. Анализ
позволяет перезаряжаться. Иногда перезарядка может прийти извне. Например, мой
руководитель Вадим Михайлович Евдокимов может обратить внимание на какой-то
недочёт, и сначала я удивляюсь, мол, всё же нормально, а потом понимаю: он
прав, а я уже месяц игнорировал эту проблему. Игнорирование – первый признак
выгорания. Если получается его победить, снова включиться с полной самоотдачей,
значит, справился. 
&nbsp;
– Вы читаете
студентам лекции по менеджменту. Вы передаёте им этот опыт?
– На лекциях мне нравится приводить сравнение управленца, принимающего
решения, с жонглёром. Он принимает решение подбросить шарик, таким образом
меняя ситуацию. Потом ловит, анализируя сделанные изменения, и принимает
следующее решение: продолжить подбрасывать или нет. Чем круче менеджер, тем
большим количеством шариков одновременно жонглирует. Работа в министерстве
требует&nbsp; постоянного переключения с одной
проблемы на другую. Несколько минут на одну, потом приходит очередь второй,
потом – третьей, а через неделю ты возвращаешься к анализу работы с той
проблемой, которой занимался сегодня утром. Понимание того, каким количеством
шариков сегодня я жонглирую, говорит, насколько мне интересно заниматься своей
работой, насколько я компетентен в профессиональных вопросах. 
Что касается передачи опыта, у меня есть свой курс лекций по
менеджменту в сфере искусства. Он строится на сравнении: как написано в
учебниках, и как все выглядит на практике. С конкретными примерами из жизни и
моего опыта. И я очень надеюсь, что этот опыт им пригодится.
&nbsp;
&nbsp;

17 августа Министерству культуры Челябинской области исполняется 19 лет. Дата не круглая, но примечательная. В преддверии празднования мы поговорили с министром культуры региона Алексеем Валерьевичем Бетехтиным. Поговорили обо всём, в том числе, обсудили темы, считающиеся неудобными. 

Алексей Бетехтин: "Не надо творить себе кумиров"

Василий Авченко – журналист, писатель, живущий во Владивостоке, и хедлайнер Всероссийского литературного форума #РыжийФест-2023. Почти все его эссе и рассказы о том, как и чем живёт Дальний Восток, и почти все они документальные. «Сама эта земля освоила пришельцев. Она нас одальневосточила, тихоокеанизировала»,&nbsp;– объясняет он, кажется, код территории в одной из своих книг. По вкусу капли морской воды можно почувствовать вкус всего океана. Что вы исследуете в своём творчестве, что красной нитью проходит через все ваши книги? Андрей Битов говорил, что писатель всю жизнь пишет один и тот же текст. Кажется, так оно и есть. С одной стороны, я исследую время и место: Дальний Восток сегодня и вчера. С другой – в этой теме отражается всё и сразу: человек, его место в мире, путь и предназначение… А оптика, волшебное стекло, через которое автор смотрит и что-то открывает, может быть каким угодно – Владивосток, камни, рыбы, море… Можно писать романы о мебели, капусте, королях, игральных картах – если это будет написано хорошо, это будет ровно о том же, о чём и вся остальная хорошая литература. Есть, наконец, собственная личность – самый удобный для препарирования материал, в которой тоже отражается океан, человечество. Мне бы только не хотелось слишком замыкаться на себе – следует всегда помнить, что мир куда больше, чем твои личные пристрастия, желания и обиды. А какие темы вам кажутся пока неотрефлексированными в литературе? Да всё, по-моему, отрефлексировано, – литература ведь столетиями говорит об одном и том же. О любви, о войне, о смерти, о невозможности счастья… Другое дело, что тут есть магия: всегда можно сказать новое слово о старом. История повторяется по-новому, на новых витках диалектической спирали, приходят новые люди… Тем литература живёт и движется. Это – по большому счёту. А если взять более частный вопрос, то мне бы хотелось большей представленности наших провинций, окраин, медвежьих углов, захолустий. В 1960-х, к примеру, появились великие сибиряки – Вампилов и Распутин, которые жили в Иркутске и писали о нём, и их читали во всей стране и даже во всём мире, и никто их не считал провинциальными авторами. Пример из нашего времени – появление у Урала и у всех нас Алексея Иванова. Впору провозгласить лозунг: каждой территории России – по Иванову! Даёшь ивановизацию всей страны! Алексей Иванов – один из хедлайнеров Всероссийского литературного форума #РыжийФест-2023. В книге «Хребет России» он пишет, что судьба Урала – быть местом встречи, если буквально Европы и Азии, и порождать что-то новое. Опишите культурный код Дальнего Востока. На самом деле граница Европы и Азии давно сдвинулась далеко на восток – по мере продвижения России к Китаю и к Тихому океану. Сейчас подлинная граница Европы и Азии – как раз у нас, в Забайкалье, в Приморье, на Сахалине, хотя консервативная география никак не пересмотрит своих устаревших представлений. Этот самый код, эта международная миссия перешла от Урала к Дальнему Востоку. Здесь стыкуются Россия и восточные цивилизации, суша встречается с морем. Вот это, наверное, ключевое обстоятельство. Русский человек дошёл до Тихого океана и встретился с настоящими азиатами – китайцами, корейцами, японцами. Это, может, из Франции или Германии русские могут показаться азиатами, но здесь-то мы понимаем, кто на самом деле – азиат, а кто – европеец! Или – евразиец, если вспомнить философов-евразийцев, Льва Гумилёва и так далее. Теперь Владивосток, ещё недавно закрытый военно-морской порт, называют «контактной зоной» и «окном в Азию». Залив Петра Великого, на берегах которого расположился Владивосток, назван именем императора не случайно… Но код территории в двух словах, конечно, не опишешь. Я пытаюсь сформулировать всё это в своих книгах – рекомендую «Кристалл в прозрачной оправе» и «Дальний Восток. Иероглиф пространства». Сейчас у нас «Восточный поворот». Если бы вам поручили апгрейд Дальнего Востока, что бы вы сделали в первую очередь? Да, говорят о повороте на Восток. Надеюсь, что за риторикой последует и практика. Но пока, несмотря на ряд серьёзных шагов и инфраструктурных проектов, Дальний Восток остаётся депрессивным регионом. Отток населения продолжается даже из нашего сравнительно тёплого и развитого Приморья, не говоря уже о «северах». Комфорт, качество и стоимость жизни, карьерные перспективы, доступ к материальным и культурным благам – вот тут по-прежнему есть огромный дисбаланс между Москвой и нашей окраиной, и молодёжь, конечно, едет в столицу. Вот в этом направлении и надо работать, выравнивать дисбаланс… Что бы сделал я? Открыл бы Тихоокеанскую киностудию. И снимал кино о хунхузах, старателях, моряках, авантюристах, бичах и героях.

Одна из ваших последних книг, написанная в соавторстве с Алексеем Коровашко, «Олег Куваев: повесть о нерегламентированном человеке» о культовом путешественнике, полярнике и геологе. Чем, на ваш взгляд, она может быть полезна современным читателям?Во-первых, Куваев – прекрасный и незаслуженно подзабытый прозаик. Во-вторых, он относится к тому типу писателей, у которых жизнь не менее интересна, чем произведения. Это тип Хемингуэя, Джека Лондона, Экзюпери. Вот мы и решили написать большую книгу о Куваеве, сделав её в равной степени биографической и литературоведческой. Кроме того, она не только о Куваеве. Это рассказ о времени и месте, о Дальнем Севере эпохи позднего СССР. Освоение Дальнего Севера – это не только прокладка дорог на вечной мерзлоте, воздвижение фабрик и городов в глухих распадках, добыча золота или олова из-под снега. Это целое поколение заворожённых Севером поэтов и прозаиков – очарованных странников, идеалистов, романтиков. В их произведениях запечатлены и территория, и эпоха – со всеми надеждами, поисками, победами и разочарованиями. Наша северная литература – подлинный золотой запас, «энзэ» для новых поколений. Куваев писал самую настоящую антиофисную прозу, когда ещё не было самого этого слова. Он боролся с обществом потребления, когда оно только набирало силу. Писатель, подобно гравиметру – чуткому геофизическому прибору, с которым работал горный инженер Куваев, – чувствовал это раньше многих. Олег Куваев и его друзья сформулировали особый моральный кодекс северянина: не дешеви, не лукавь, не пижонь, не ной, работай, иди вперёд и прямо, отвечай за себя, за товарища и за общее дело. По этому кодексу, писал Куваев, могло прощаться всё или очень многое, кроме «дешёвки в работе, трусости и жизненного слюнтяйства». Он и сам жил в точности по этому кодексу – и на Севере, и на «материке». Свидетельство тому – его честная, чистая, достойная, поистине нержавеющая литература.Конечно, Куваев – первопроходец, который не боялся жить по мечте. Как быть таким же внутренне свободным человеком? Вас в нём больше всего именно это восхищает?Не сказать, что прямо первопроходец. В ХХ веке время первопроходцев уже ушло, и сам Куваев об этом тосковал. «Пятидесятые и начало шестидесятых годов на Чукотке были, вероятно, последними годами экзотической геологии, ибо и в этой науке всё большее место занимают трезвый расчёт и возросшая материально-техническая база, — писал он в «Дневнике прибрежного плавания». — Даже сейчас, спустя несколько лет всего, вряд ли разрешат проводить маршрут на байдаре или на собаках вокруг острова. Об этом уходящем времени, конечно, будут жалеть, как мы жалеем о времени парусных кораблей». Но он делал что мог. С гордостью говорил: «Я стал “специалистом” по проведению всяких экспедиций максимально диким способом… Мои услуги требуются тогда, когда нет денег на нормально организованные работы, или нет людей, или просто надо сделать дурную работёнку, которая может выехать организационно только на темпераменте исполнителя». Он был «универсальным солдатом»: работал летом и зимой, в голод и холод, мог ездить верхом и на собаках, вместо вертолёта использовать лодку или лыжи, сдружился с лётчиками полярной авиации, байдарными капитанами и каюрами, нарушал все инструкции и выдавал результат. А внутренняя свобода – она либо есть, либо нет, это как чувство юмора или музыкальный слух. Думаю, для писателя это необходимое свойство натуры. Куваев порой был даже слишком свободным. Именно что «нерегламентированным», это его слово. Не хотел ходить на службу и сидеть там с девяти до шести. Но если чувствовал внутреннюю необходимость – работал как одержимый, и в геофизике, и в литературе, и в полях, и за рабочим столом. Но начальство, к сожалению, чаще судит о человеке по формальным признакам: прогулял работу – значит, бездельник… Это одна из причин того, почему перспективный учёный Куваев оставил геологию и стал свободным художником. Жалел, что не успел подготовить диссертацию. Ему наука нравилась по-настоящему. Прекрасный человек, доктор геолого-минералогических наук, товарищ Куваева Борис Седов, с которым я встречался в Магадане незадолго до его трагической гибели, сказал так: «Как геофизику мне жаль, что Куваев изменил науке с литературой, но как читатель этот выбор считаю правильным. То, чего он не сделал в науке, наверное, сделали другие. Того, что он сделал в литературе, не сделал никто».

Книги Василия Авченко с завидной регулярностью номинируют на престижные премии в мире литературы. В этом году его нон-фикшен «Красное небо. Невыдуманные истории о земле, огне и человеке летающем» − финалист Национальной премии «Большая книга»!

Как журналист вы много путешествовали. Правда, что вы были в Северной Корее? Расскажите, пожалуйста, об этом.На самом деле не очень много. Больше носило по нашим северам, по Сибири, Колыме, Чукотке… Например, я не был в Париже, Берлине и Лондоне – и, скорее всего, никогда не буду. Не был ни в Турции, ни в Таиланде – и не переживаю на этот счёт. В КНДР действительно был, раза четыре. В Республике Корея тоже. КНДР – прекрасная страна, своеобразная, интересная. С огромным чувством собственного достоинства. Небогатая, но гордая, красивая, идеалистичная. Если уж о благосостоянии – оно постепенно растёт, голода там нет. Впервые я побывал там почти двадцать лет назад, в последний раз – четыре или пять лет назад, динамика налицо. И ещё: там бережно хранят могилы наших бойцов, погибших в 1945 году при освобождении Кореи от японцев. Это правильно.Вы сказали как-то, что соседство с азиатской культурой нужно более активно использовать. Как это можно реализовать?Нужно, можно, интересно, но как именно – не очень понятно. У нас, на самом деле, серьёзнейший культурный барьер, и он куда сильнее любого железного занавеса. Разные образы мира в голове, разные способы мышления. Мы ведь выросли на русской, европейской, американской культуре – литературе, кино, музыке, и это не случайно. Китай, Японию, Корею мы по-прежнему знаем очень слабо, культурный барьер прочный. Едва ли тот же самый средний человек с ходу назовёт, к примеру, две или три фамилии корейских писателей. С японскими чуть получше, но… Надо открывать для себя друг друга, однако, как это делать и насколько это реально – я не знаю. К слову, Челябинская область – одна из книжных краёв страны. Можно ли то же самое сказать про Дальний Восток?Искренне рад за вас. Про Дальний Восток едва ли можно сказать что-то подобное. Слишком нас тут мало. Ближайший миллионник – Красноярск, а до него пять тысяч километров, полстраны. Отсюда Урал буквально кажется Подмосковьем. Советская система разрушилась, а она была – взять хотя бы Дальиздат или Магаданское и Хабаровское книжные издательства… Сейчас почти всё живое, что есть, – это усилия отдельных энтузиастов. Во Владивостоке работает издатель Александр Колесов, в Магадане – издатель Павел Жданов. Это подвижники и герои. Но уйди они – я не уверен, займёт ли кто-то «свято место». Да, есть и хорошие новости – новые фестивали, обновлённые библиотеки, премия имени Рытхэу на Чукотке и прочее, но вот эту питательную чернозёмную среду крайне сложно создавать. Это долгий, непростой, комплексный процесс.

Наша северная литература – подлинный золотой запас, «энзэ» для новых поколений.

Самый глубокий и большой океан на Земле берёт своё начало во Владивостоке. Согласны, что устаревшее название – Великий океан, ему больше соответствует?Не берёт он тут начало, да и нигде не берёт, это же не река. Владивосток, как, допустим, и Сан-Франциско, просто находится на одной из его окраин. Думаю, Тихий океан нас и не замечает, слишком мы мелки для его масштаба. Да, лучшее имя – Великий. Ну какой он Тихий? Он такой же тихий, как Дон в романе Шолохова. Самое неудачное название в истории великих географических открытий. Тут Магеллан, конечно, погорячился.Часто приходите к океану?Вот буквально только что вылез из воды, освежился. Но у нас не говорят «океан», говорят – «пойдём на море». Его и в окно всегда видно, Владивосток – он же на полуострове. Фото: личный архив героя

Василий Авченко – журналист, писатель, живущий во Владивостоке, и хедлайнер Всероссийского литературного форума #РыжийФест-2023. Почти все его эссе и рассказы о том, как и чем живёт Дальний Восток, и почти все они документальные. «Сама эта земля освоила пришельцев. Она нас одальневосточила, тихоокеанизировала», – объясняет он, кажется, код территории в одной из своих книг.

Море внутри

Детскую филармонию Челябинской области
посетила прославленная оперная дива Аида Гарифуллина. Она поет в Европе уже
семнадцать лет, выступала на одной сцене с Пласидо Доминго и Андреа Бочелли и,
тем не менее, осталась поражена увиденным. Что же показали звезде мировой
оперы?

Слева направо: министр
культуры области Алексей Бетехтин, звезда мировой оперы Аида Гарифуллина,
директор детской филармонии Татьяна Денисова и учредитель «Фонда социальных,
культурных и образовательных инициатив 2020» Ирина Текслер.

Детская филармония пережила глобальное
обновление и переоткрылась заново для жителей области только два года назад,
девятого сентября учреждение отпразднует свой день рождения.
– Хотя, исходя из количества событий, которые
произошли с нами за этот период, складывается ощущение, что мы работаем уже лет
десять, – смеётся директор детской филармонии Татьяна Денисова.
&nbsp;
На тот момент, когда пошли разговоры о
реконструкции детской филармонии, она проработала во "взрослой"
филармонии уже восемь лет, была директором фестивальных программ. До этого
Татьяна Олеговна получила два высших образования и накопила большой
менеджерский опыт, поэтому на вопрос Алексея Пелымского: "Кого бы вы
видели во главе детской филармонии?", она смело предложила свою кандидатуру.
И, как все мы видим сегодня, своё назначение на должность Денисова оправдала с
лихвой.

Татьяна Денисова
рассказывает гостям о реконструкции Детской филармонии

Первые же вопросы, которые встали перед
командой будущей Детской филармонией за два года до её открытия в обновлённом
здании, были – "Чем она будет отличаться от музыкальной школы?" и
"В чём вообще будет её уникальность?". По-менеджерски определившись с
целеполаганием в тот момент, руководство детской филармонии и сейчас удерживает
в голове планы развития на ближайшие пять лет. В той, старой, детской
филармонии были какие-то программы, работали детские кружки, но то было
учреждение XX века, да ещё и учреждение советское.&nbsp; 
&nbsp;
Нынешняя Детская филармония развивает
несколько стратегических направлений: во-первых она работает как концертный
зал, ориентированный на семейную аудиторию. Концерты тут дают для всех в
буквальном смысле слова, тут даже есть пространство, где груднички могут
поползать прямо во время концерта, пока их родители наслаждаются программой. Детское
внимание трудно удержать, поэтому программы не только короткие, в них ещё и
используются мультимедиа. Главное – на&nbsp;
раннем этапе сформировать у ребёнка вкус к хорошей музыке, а позднее
можно уже приучать его и к академическому искусству. Эту постепенность в
воспитании и развивает в своих маленьких зрителях Детская филармония. Как
результат – порядка двухсот концертных программ в год. 
&nbsp;
В зале на 345 мест не только поразительно
уютно, но и... Как это ни странно прозвучит – весело. Кресла обтянуты разноцветной
тканью и могут трансформироваться. Если ребёнку не видно сцены из-за головы
взрослого зрителя, сидящего впереди него, он может одним движением сложить
сиденье, которое сразу станет вдвое выше. Ещё и подставка для ног появится.

Ирина Текслер и Аида
Гарифуллина оценивают интерьер концертного зала

Оценив состояние профессиональных музыкальных
кадров в творческих коллективах области, Детская филармония приняла для себя
следующую стратегию: фактически она служит местом отбора наиболее талантливых
детей и воспитания их в качестве кадрового резерва для тех коллективов, которые
являются жемчужинами культуры Южного Урала. Детей готовят к пониманию того, чем
является профессиональный артист, к сложностям гастролей, к ответственности и
даже к умению работать с публикой и выстраивать свой образ. 
– Все наши коллективы – дублёры коллективов
"большой" филармонии, – говорит Татьяна Денисова. – Это прямая
профессиональная перспектива, понятная детям.&nbsp;

&nbsp;
Юные музыканты собираются в филармоническом
репетиционном зале два раза в неделю на индивидуальные занятия с инструментом и
один раз – на оркестровые или общегрупповые репетиции. Всё остальное время они
учатся в своих школах искусств, которых в регионе, по словам главы
регионального Минкульта, насчитывается аж 133 штуки. В сентябре Детская
филармония откроет восемь студий. 
&nbsp;
Главный (и самый большой) состав – это,
конечно, детско-юношеский симфонический оркестр, в котором играют ребята и из
области. Они приезжают сессионно, чтобы получить опыт игры в оркестре. Этот
коллектив ведёт не только концертную, но и обучающую деятельность. Например,
валторна и фагот – инструменты, на которых играет ограниченное количество
музыкантов. Такие специалисты всегда в дефиците. Поэтому Детская филармония
понемногу готовит таких будущих профессионалов через индивидуальные занятия с
уже состоявшимися мастерами. Фагот, кстати, стоит колоссальных денег, которые
не сможет затратить ни один родитель, поэтому большая удача, что при помощи
губернатора Алексея Текслера и главы регионального Минкульта Алексея Бетехтина
удалось купить эти инструменты до введения санкций.

Выслушав выступление
юной аккордеонистки, Аида Гарифуллина отметила высокое качество преподавания

Художественный руководитель и главный дирижёр
детско-юношеского симфонического оркестра Валерий Уткин:
&nbsp;
– У нас необычные дети, они приходят к нам
через конкурсный отбор, уже зная, зачем. Они хорошо мотивированы. Некоторые на
обязательном собеседовании откровенно говорил, что хотят в будущем работать в
(симфоническом) оркестре (под управлением) Адика Аскаровича (Абдурахманова).
Некоторые же пришли из чистого интереса, потому что в музыкальной школе нет
возможности поиграть в оркестре. Наша задача: дать детям, играющим на
музыкальных инструментах, ясное понимание – для чего они готовятся. И,
буквально через год после пребывания в оркестре, они уже совершенно иначе
относятся к профессии музыканта. Они начинают понимать, что такое конкуренция,
куда надо стремиться.
&nbsp;
Мы нашли самых способных детей в Челябинской
области, поэтому у нас нет проблемы дисциплины, например. К нам ездят из
Южноуральска, Кыштыма, Миасса, причём, дети приезжают на репетиции каждое
воскресенье! Алексей Николаевич (Пелымский) поставил нам задачу создать
филармонический детский оркестр, а не ученический. Обычная музыкальная школа
работает весь год в обычном режиме, а к концу учебного года выдаёт отчётный
концерт. Мы же должны играть концерты постоянно. У нас серьёзный
профессиональный подход.

Эстрадно-джазовый
оркестр. В центре – Аида Гарифуллина и Ирина Текслер

Кроме классического симфонического оркестра, в
детской филармонии есть ещё один – эстрадно-джазовый. На обывательский вопрос
"А зачем вам второй оркестр?" отвечает его художественный
руководитель Антон Бугаев:
&nbsp;
– Эстрадно-джазовый (или
эстрадно-симфонический) оркестр включает в себя джазовый биг-бэнд с дополненной
струнной секцией и деревянными духовыми. Это очень большой состав. В идеале, к
которому мы будем стремиться, это семьдесят, а то и сто
музыкантов-инструменталистов. Конечно, его работа требует серьёзной
организации. В других городах зачастую существует такая практика. Например,
приезжает какая-либо отечественная или зарубежная поп-звезда и надо под неё
собрать состав для аккомпанемента. Тогда берут городской симфонический оркестр
или коллектив из оперного театра, добавляют к нему ударную установку, электрогитару,
бас-гитару и получается типа эстрадно-симфонический оркестр. Но в такой
практике есть один минус: музыканты, которые не практикуются в исполнении
джазовой и эстрадной музыки постоянно, не могут исполнять её со всей отдачей.
Исполнение может показаться впечатляющим из-за масштабности коллектива, там же
много людей на сцене. Но само качество исполнения часто оставляет желать
лучшего из-за полного или частичного отсутствия импровизации. Кроме того, у
музыкантов отсутствует навык игры в строгой слаженности с ритм-секцией. Эта
рассинхронизация понижает общий уровень выступления. Поэтому исполнение
эстрадно-джазовой музыки симфоническим оркестром, как правило, хуже, чем её
исполнение эстрадно-джазовым оркестром. Мы же хотим добиться качественного
исполнения, такого же уровня, как симфоджаз "Фонограф" Сергея Жилина,
например, или как оркестр Второго канала. Мы ориентируемся на коллективы,
профессионально исполняющие эстрадно-джазовую музыку, занимающиеся слуховой
работой и овладением навыками импровизации. Важно уметь аккомпанировать без
чётко выписанной партии, иметь навык свободного аккомпанемента. Поскольку
музыкант играет импровизацию без нотной записи, соответственно, аккомпанемент
нужно выстраивать под него.

Ольга Селезнёва и юные
хористы

Кроме этих коллективов здесь работают ансамбль
аккордеонистов (руководитель –&nbsp;
заслуженная артистка РФ Ольга Парфентьева, художественный руководитель
коллектива «Маэстро аккордеон»), студия эстрадного вокала (руководитель – Ольга
Кисленко) и концертный хор, которым управляет Ольга Селезнёва –&nbsp; художественный руководитель прославленного
хора им. Михальченко. Стоит ли говорить о том, что юные артисты получают
подготовку на высочайшем профессиональном уровне. Детская хореографическая
студия при Государственном ансамбле танца «Урал» (руководители – Светлана
Лукина и Алексей Разин) – кузница кадров для самого одноименного титулованного
танцевального коллектива региона. Есть в Детской филармонии и музыкальный театр
(руководитель Татьяна Богдан), и только созданный аккомпанирующий ансамбль
русских народных инструментов (руководитель Марина Щепёткина). Обо всём сложно
написать в рамках одного материала. 
&nbsp;
Пройдя подробную экскурсию по Детской
филармонии, Аида Гарифуллина призналась, что поражена её оснащённостью, уровнем
педагогов и, конечно же, талантом наших детей. Аида Эмильевна вспомнила, что в
её детстве не было таких роскошных условий для обучения и пожелала юным
воспитанникам силы воли и удачи на творческом пути. Она также сказала, что
хотела бы, чтобы её дочь, которой сейчас всего шесть, имела возможность учиться
в таком учреждении как Детская филармония Южного Урала. Сопровождавшая её Ирина
Текслер, учредитель «Фонда социальных, культурных и образовательных инициатив
2020», рассмеялась:
– Полагаю, мы сможем это устроить! 
&nbsp;
Аида Гарифуллина озвучила новость о том, что
7-го июля вручит трем наиболее одарённым юным музыкантам премию и, возможно,
эта премия станет ежегодной. 
&nbsp;
В заключение, министр культуры Челябинской
области, Алексей Бетехтин обрадовал коллектив и воспитанников Детской
филармонии: 
– Мы защитили проект второй очереди филармонии
перед губернатором, в результате Алексей Леонидович дал указание ускорить
работу и мы планируем открыть новое здание Детской филармонии уже осенью 2024
года. 
&nbsp;
Фото:
Мария Алякринская
Мобилография:
Максим Бодягин

Детскую филармонию Челябинской области посетила прославленная оперная дива Аида Гарифуллина. Она поет в Европе уже семнадцать лет, выступала на одной сцене с Пласидо Доминго и Андреа Бочелли и, тем не менее, осталась поражена увиденным. Что же показали звезде мировой оперы?

Большая звезда для маленьких музыкантов

Пожалуй, нет ни
одного челябинца, который бы не знал, как пройти в библиотеку. Здание Публички на
проспекте Ленина, 60, настолько удачно вписалось в архитектурный ландшафт, что
многие читатели уверены, что оно было здесь всегда. В этом году Челябинской
областной универсальной научной библиотеке исполняется 125 лет со дня открытия,
и сегодня мы рассказываем об истории ее книжного дворца. 
К
идее строительства специализированного здания под областную библиотеку в
Челябинске вернулись сразу после Великой Отечественной войны. Попытки вернуть здание
на улице Коммуны, где разместилось оборонное предприятие, не увенчались
успехом. И 25 марта 1947 г. своим решением № 186а горисполком выделил площадку
под новое строительство на ул. Спартака (так тогда назывался проспект Ленина),
между улицами Елькина и Васенко. На этом участке находилось 13 одно- и двухэтажных
строений, большинство из которых были жилыми. Только из дома с флигелем по ул.
Елькина, 56, предполагалось расселить 17 семей – более 50 человек.

Типовой
проект здания с книгохранилищем на 1 миллион томов, разработанный московской
архитектурной мастерской под руководством академика И.&nbsp;В.&nbsp;Жолтовского,
был утвержден в октябре 1949 г. Вот что тогда писала газета «Челябинский
рабочий»: «В цокольном этаже здания
планируется размещение методического кабинета с залом для заседаний. В левом
крыле разместится сектор комплектования и помещение абонемента с
книгохранилищем на 40 тысяч томов. В первом этаже проектируется читальный зал
детской литературы на десять тысяч томов, помещение абонемента иностранной
литературы со своим книгохранилищем на 20 тысяч томов и абонемента
музыкально-нотной литературы. В этом же этаже будут: читальный зал
периодической литературы, помещение общего абонемента с 30 тысячами книг. Кабинет
индивидуального чтения и читальный зал для научных работников, а также
помещение главного каталога разместятся во втором этаже. В третьем этаже
планируется общий читальный зал». 
Дорабатывать
проект, чтобы он вписался в городской ландшафт, поручили молодым архитекторам –
Борису Петрову и Марии Мочаловой, которые только что переехали в Челябинск. На
сохранившихся эскизах, которые были представлены на выставке <a href="https://chelreglib.ru/ru/pages/readers/visiting/showroom/biblioteka_v_centre_arhitekturnogo_prostranstva/">«Библиотека
в центре архитектурного пространства»</a> в феврале 2023 г., можно было увидеть
несколько вариантов экстерьера Дворца книги. Так, на одном из них фронтон
здания предполагалось украсить двумя аллегорическими фигурами и дубовым венком
по центру, плюс еще две намечались по углам. Полуколонны коринфского ордера должны
были располагаться по всей высоте здания. Перед центральным входом планировались
два круглых фонтана и скульптурная композиция.
Но
эти замыслы пали жертвой «борьбы с архитектурными излишествами»: сначала убрали
две боковые фигуры, а затем и центральные; полуколонны сделали более скромными,
ионическими, и укоротили, место фонтанов заняли клумбы. Несколько раз на
эскизах в прямоугольной рамке под крышей менялась дата окончания строительства –
сначала 1952 г., затем 1953 г. В итоге место так и осталось незаполненным,
потому что объект сдали в эксплуатацию только через 10 лет.

Городская
интеллигенция с тревогой следила за долгостроем в центре города. В 1958 г. в
«Правде», главной газете СССР, появилась инициированная общественным советом при
библиотеке статья «Неправильное отношение к библиотеке». В ней говорится, что
строительство продвигается крайне медленно: за четыре года возведен лишь
цокольный этаж, а выделяемые средства (более полутора миллионов рублей за два
года) не осваиваются.
В
1961 г. основная часть строительных работ была уже завершена, в здании даже
провели водопровод и отопление, частично оштукатурили внутренние помещения, но
дело вновь затормозилось, потому что из-за бюрократических проволочек вовремя
не были готовы металлоконструкции для многочисленных стеллажей. Здесь стоит
отметить, что именно книгохранилище является структурным стержнем всего
сооружения: вокруг него размещаются просторные читальные залы, в которые должна
осуществляться книговыдача. 
Общественный
совет регулярно информирует читателей «Челябинского рабочего» о ходе работ, но
заголовки, увы, не радуют: «На положении пасынка», «Слова, слова, слова…».
Наконец,
1 октября 1963 г. библиотека торжественно открылась. В 10 утра у крыльца
собрались сотни людей – этот день стал праздником для всех горожан. По традиции
состоялся небольшой митинг, на котором выступили представители власти,
партийные чины и комсомольские активисты, строители, от имени читателей –
работница ЧТЗ и профессор ЧПИ. Мария Мочалова позже вспоминала, что слушала
ораторов со слезами на глазах – в этот знаковый для архитектора проект было
вложено много духовной энергии.

На
фотоснимках, сделанных в день открытия, Михаил Александрович Лебедев, который
возглавлял учреждение с 1953 по 1969 г., тоже выглядит скорее задумчивым, чем
радостным – ему пришлось приложить немало сил, чтобы в условиях смены властных
элит добиться завершения строительства. Памятная доска с его портретом в знак
благодарности за эти его усилия сегодня украшает фасад здания. 
В
своем выступлении на митинге Лебедев был немногословен – поблагодарил всех участников
проекта и городскую общественность, пообещав, что теперь библиотека сможет
обслуживать вдвое больше читателей, станет центром библиотечного дела на Южном
Урале.

И
вот долгожданный момент настал: перерезана красная ленточка и двери Дворца
книги широко открыты для всех желающих. 
«Несколько часов продолжается экскурсия по
новому библиотечному зданию. Десятки книжных выставок приготовлены библиотечным
коллективом к открытию: “Атом служит миру”, “Урал – опорный край державы”, “В
помощь молодому токарю”, “Новые произведения наших земляков” … – писала
газета «Челябинский рабочий». – Наша
областная публичная библиотека, которой нынче исполнилось 65 лет, начала свой
путь в новом доме. И пусть путеводной звездой в работе ее коллектива будут
замечательные ленинские слова “видеть гордость и славу публичной библиотеки … в
том, как широко обращаются книги в народе, сколько привлечено новых читателей,
как быстро удовлетворяется любое требование на книгу, сколько книг роздано на
дом…”. Дворец книги – в строю. Пусть ведет он новые тысячи людей в большую
страну знаний». 
За
прошедшие с тех пор 60 лет Челябинская областная универсальная научная
библиотека несколько раз меняла свое название, например, мало кто помнит
сейчас, что с 1967 по 1995 г. она носила имя Великого Октября. Прилагательное
«государственная» исчезло из официального наименования еще на этапе
строительства в 1954 г., а «публичная» – в 1983 г., тем не менее оба этих слова
по-прежнему присутствуют на фронтоне здания. И в сознании многих поколений
горожан библиотека так и осталась Публичкой – местом, где в переполненных залах
прошли первые годы студенческой юности.

Книжный
дом всегда оставался в центре внимания общественности: выполненный в
классическом стиле, с восемью полуколоннами ионического ордера и портиком, лаконичный
и компактный, Дворец книги даже без статуй и фонтанов стал архитектурным
украшением столицы Южного Урала и признан объектом культурного наследия
регионального значения.

Фотографии предоставлены пресс-службой&nbsp;«Челябинской&nbsp;областной универсальной научной библиотеки»&nbsp;

Пожалуй, нет ни одного челябинца, который бы не знал, как пройти в библиотеку. Здание Публички на проспекте Ленина, 60, настолько удачно вписалось в архитектурный ландшафт, что многие читатели уверены, что оно было здесь всегда. В этом году Челябинской областной универсальной научной библиотеке исполняется 125 лет со дня открытия, и сегодня мы рассказываем об истории ее книжного дворца. 

Здесь была и будет библиотека: История дворца книги в центре города

Южноуральцы уже оценили отремонтированный фасад Театра
драмы им. Орлова, полностью обновлённый интерьер Театра кукол им. Вольховского,
модернизацию множества библиотек и других объектов культуры по всей области.
Все эти работы курирует Дмитрий Столбов – заместитель регионального министра
культуры. Сегодня Дмитрий Александрович рассказал нам о ближайших планах
строительства и ремонтов объектов областного Минкульта.

Министр
культуры Челябинской области Алексей Бетехтин (слева) и Дмитрий Столбов
(справа). Фото – сетевое издание "Пчела: новости Челябинска"

– Дмитрий Александрович, первый вопрос, конечно же, о текущем ремонте театра драмы. Что там
происходит сейчас?
– Театр Драмы имени Наума Орлова – знаковый
объект&nbsp; культуры для области. В этом году
мы выполняем основной этап капитального ремонта театра, получили федеральное
субсидирование в рамках национального проекта "Культура". Здание театра является уникальным, капитальный ремонт не
проводился в течении всего времени эксплуатации помещений, а это более 40 лет.
Учитывая большую трудоемкость и высокую стоимость ремонтных работ, выполнение
всего капитального ремонта разделено на несколько этапов. В этом году мы меняем
системы инженерных коммуникаций, грузоподъёмные механизмы, выполняем
гидроизоляцию фундамента, реконструируем цокольный этаж, увеличиваем количество
санузлов, обновляем полы, стены, потолки вестибюля, фойе, балконных ярусов,
реставрируем лестницы, меняем часть технологического оборудования. Планируем
закончить эти работы к концу года.
<s>&nbsp;</s>
– А что с ремонтом зрительного зала?
–
Ремонт зрительного зала — следующий этап работ. Сейчас мы корректируем смету на замену
кресел, ремонт полов, стен, потолка, установку светового и звукового
оборудования. Будем решать вопрос о дополнительном финансировании. Насколько
работают или не работают внутренние инженерные коммуникации и оборудование в театре
мало кто увидит, а вот внешний вид помещений и комфортное пребывание в
зрительном зале, думаю, оценит каждый посетитель. Планируем закончить ремонт
зала к маю следующего года. <s></s>
&nbsp;

Выезд
с представителями СМИ Челябинской области, усадьба Демидова, г.Кыштым. Фото
пресс-службы министерства культуры.

–&nbsp;
Какие еще крупные объекты культуры, знаковые для региона, сейчас
ремонтируются?
– У нас много учреждений областного назначения:
театры, библиотеки, музеи, учебные заведения. Все они крупные и все значимые для
жителей области.&nbsp; Практически во всех мы
стараемся каждый год что-нибудь ремонтировать, насколько нам хватает сил и
ресурсов. В этом году при федеральной поддержке национального проекта
«Культура» у нас состоялся грандиозный капитальный ремонт театра кукол
«Буратино» в Магнитогорске. Ремонтируем фасад главного корпуса Магнитогорской
консерватории, ремонтируем систему кондиционирования и вентиляции в Театре
оперы и балета, в концертном зале им. Прокофьева обновляем систему
кондиционирования, ремонтируем пол и меняем кресла в зрительном зале. Большой
ремонт в выставочном зале в музее изобразительных искусств на улице Труда.
Много работаем по установке архитектурно-художественной подсветки на зданиях.
Ремонтируем фасад и проектируем дальнейший капитальный ремонт факультета
изобразительных искусств института искусств. Проектируем ремонт Камерного
Театра. Ремонтируем кровлю основного здания на ул. Ленина и сделали прекрасный
ремонт в центре межкультурных коммуникации на Цвиллинга, 61 для нашей публичной
библиотеки. Утепляем сценическую коробку, ремонтируем фасад и кровлю в театре
«Омнибус» в Златоусте. 
&nbsp;
Одним из важных в
этом году считаю ремонт так называемого «Белого дома» в
Кыштыме. Это усадьба известного металлурга Никиты Демидова, построенная в 1757
году. Объект уникальный и представляет архитектурный ансамбль, состоящий из
основного здания и двух флигелей, южного и северного. Для Демидовых и
последующих управляющих железоделательного производства в Кыштыме усадьба
служила домом, затем использовалась под музей, какое-то время в усадьбе
размещался Ленинградский педагогический институт, последние годы здание
пустовало. Благодаря губернатору Алексею Текслеру усадьба была включена в
туристический маршрут как музей, было принято решение его реконструировать и
отремонтировать. 
&nbsp;
– А сколько стоит ремонт?
–
Капитальные ремонты зданий, являющихся объектами культурного наследия, требуют
детальной проектной проработки, специальных видов работ по исследованию,
реставрации и восстановлению. К сожалению, это очень затратные мероприятия.
Ремонт «Белого дома» мы выполняем в рамках национального проекта «Культура». Из
федерального бюджета на эти цели выделили порядка пятисот миллионов рублей,
триста миллионов направлено из бюджета области. Проект основного ремонта
рассчитан на 2 года. Еще нам потребуются время и средства на разработку и
реализацию тематико-экспозиционного плана музея, покупку современного
оборудования. Думаю, если мы создаём уникальный музейный комплекс и знаковый для области
объект, все затраты справедливы.
&nbsp;
– Чем будет наполнена
восстановленная усадьба?
–
После ремонта это будет современное интерактивное музейное пространство с
множеством постоянных выставочных экспозиций, передвижных выставок. Здание
будет задействовано как научный лекторий для детей и взрослых. На работу
будущего музея возлагаются большие надежды, огромное желание всё сделать хорошо
и красиво. Думаю, после ремонта усадьба «Белый дом» будет самой яркой точкой
притяжения для жителей, гостей города и многократно увеличит туристический
поток. А где много туристов, там можно говорить о развитии городской экономики,
росте узнаваемости области в целом.
&nbsp;
– А что за объект вы
восстанавливаете в Каслях?
– Это
тоже интересный исторический объект. В городе Касли есть здание заводского
госпиталя, которое с момента постройки в начале XIX в. предназначалось для
лечения рабочих железоделательных и медеплавильных производств. Здание
небольшое и необычное, является объектом культурного наследия федерального
значения, имеет многолетнюю историю в качестве лечебного учреждения. Последние
несколько лет помещения не эксплуатировались и разрушались. Благодаря поддержке
и договоренностям губернатора области на федеральном уровне сегодня мы
ремонтируем госпиталь в рамках нацпроекта «Культура». Здание будет использовано
как музей города Касли, большая часть экспозиций будет посвящена производствам,
которое были и есть в городе.
&nbsp;
– Там же рядом находится здание
бывшего родильного дома. Какова будет его судьба? 
– Да,
рядом с госпиталем есть еще одно двухэтажное здание лечебного назначения, в
котором раньше размещался родильный дом. Помещение старое и по планам мы хотели
его демонтировать, но, когда начали обсуждать будущее музея, возникло много
интересных идей, для реализации которых не хватает пространства. Коллегиально
решили не сносить, а реконструировать здание. В этом году мы заканчиваем ремонт
основного здания госпиталя, а все остальное завершим в 2024 году.&nbsp; <s></s>

Автор
фото – Людмила Ковалёва

– Я так понимаю, большая часть музея
будет посвящена истории каслинского литья?
– Да,
конечно. История города Касли тесно связана с художественными изделиями из
чугуна. Люди во всём мире знают каслинское литье, но думаю, даже не
догадываются где находится город Касли. Сегодня уже есть договорённости с
Каслинским заводом архитектурно-художественного литья о формировании уникальных
экспозиций и общей помощи в раскрытии исторических фактов. У директора завода
есть много идей об экспонатах. Сейчас мы разрабатываем тематико-экспозиционный
план. Это будет современный интересный музей, всё – начиная от света, звука,
запаха, витрин для экспонатов, их размещения – будет привлекать взгляд
посетителя. Это будет не нафталиновый музей, в котором хочется заснуть, это
будет интерактивное выставочное пространство, куда можно прийти и узнать много
нового, изучить историю железоделательного производства, тесно связанного с
развитием промышленности в области.&nbsp;
Здание бывшего родильного дома будет архитектурным зеркалом основного
здания, пространства которого будут максимально задействованы в работе музея. <s>&nbsp;</s>
&nbsp;
– Что там будет происходить?
– В
Златоусте есть мастер-классы по росписи ножей или созданию гравюр на стали, а в
Каслях будет сделана мини-домна. Посетители познакомятся с процессом создания
изделий из чугуна — от эскиза до готового предмета. Эскизная разработка, изготовление
форм из глины, выплавка и заливка металла, дальнейшая обработка, чернение. И
еще будут помещения для проведения лекций, встреч, научных мероприятий.
&nbsp;
– На какую аудиторию будут
рассчитаны экспозиции музея?
–
Проект рассчитан на аудиторию всех возрастов – и детей, и взрослых. Музей
станет интересным местом встречи жителей города, точкой привлечения туристов.
Как только заработают музейные комплексы в Каслях и Кыштыме, сформируются
туристические маршруты Екатеринбург-Касли-Кыштым, или
Челябинск-Миасс-Кыштым-Касли, с финишной точкой на озерах Тургояк или Увильды –
думаю, турпоток вырастет многократно.
&nbsp;
– В подобные пространства кто-то
должен, как говорится, вкладывать душу. Есть кто-то на примете?
–
Сегодня не так много людей, которые могут руководить музейными пространствами в
современном формате. По сути, это режиссеры жизни музея. Специалисты такого
уровня должны обладать широкими знаниями и «феерить» правильными идеями. Мы бы
хотели видеть достойных специалистов в штате музеев и уже сейчас
присматриваемся к креативным работникам музейного дела для привлечения на наши
проекты. <s></s>
&nbsp;

Слева
направо: директор челябинского Государственного музея изобразительных искусств
Станислав Ткаченко, сенатор Маргарита Павлова и Дмитрий Столбов

– Расскажите, пожалуйста, а как в
селах и деревнях области Министерство культуры участвует в ремонтах объектов
культуры, домов культуры или сельских клубов, например?<s></s>
–
Одна из важных задач Министерства — поддерживать работу учреждений
культуры&nbsp; в поселениях, районах и
муниципалитетах региона. Мы не только ремонтируем, но и строим новые учреждения:
дома культуры, музеи, библиотеки, детские школы искусств, центры культурного
развития. Если предметно говорить о сельских клубах, то в небольших поселках
клуб – это самое востребованное место, необходимая часть социальной
инфраструктуры села. Здесь проводят сходы, собрания, свадьбы, концерты,
торжественные мероприятия. Вся жизнь села или деревни происходит в клубе. Кроме
того, дома культуры очень важны для развития детей и молодёжи – все кружки и
секции, как правило, располагаются именно там. Безусловно, дом культуры должен
быть наполнен кадрами, преподавателями, специалистами, организаторами. 
&nbsp;

Строительство
Дома культуры «Маяк», Катав-Ивановский МР, фото из личного архива Д.А.Столбова

– Какова стратегия Минкульта в
отношении ремонта сельских ДК?
–
Работник культуры – человек творческий, он не может полноценно работать в
здании, где течёт кровля или нет отопления. На сегодняшний день фонд сельских
ДК достаточно изношен. В крупных городах и населенных пунктах области большинство
домов культуры приведены в надлежащий вид и нормально функционируют. Перед
министерством культуры стоит задача наращивать темпы ремонтов учреждений в
небольших населённых пунктах. Для этого мы задействуем все ресурсы, средства
федерального бюджета, участвуем в нацпроекте «Культура», рационально используем
субсидии бюджета области, участвуем в межведомственном взаимодействии в
различных программах финансирования других министерств и ведомств. Конечно,
есть ряд проблем, которые нас замедляют. Например, устаревшая проектно-сметная
документация, или ремонт старого клуба в поселке стоит как строительство двух
новых. Встречаются проблемы с наружными, инженерными коммуникациями. Все это
решаем в рабочем порядке с главами районов и поселений, сетевыми компаниями.
&nbsp;
– А что такое «модульный дом
культуры»?
По поручению
губернатора области в этом году апробируем программу по
строительству модульных домов культуры. Идея состоит в строительстве
быстровозводимых зданий и сокращении издержек
и временного промежутка от проектирования до сдачи здания.&nbsp; Пока при реализации появляется много нюансов,
как в технико-технологическом, так и правовом поле, надо всё проработать.&nbsp; В этом году у нас два пилотных проекта на
территории Копейского городского округа – посёлки Заозёрный и Синеглазово, где
мы строим модульные дома культуры. К концу года модульные ДК примут первых
посетителей. Далее будем брать эти проекты за типовую форму и тиражировать на
другие населенные пункты области.

Модульный
дом культуры
&nbsp;

– Каковы в цифрах общие результаты
работы Минкульта по строительству и ремонту за этот год на селе?
В этом году у нас достаточно интенсивная работа в сельских территориях.
Четырнадцать домов культуры мы ремонтируем. На девять разрабатываем
проектно-сметную документацию для ремонта и строительства. Планируем к концу
года сдать в эксплуатацию три новых дома
культуры по индивидуальным проектам и два модульных ДК, про которые я уже
говорил.

Южноуральцы уже оценили отремонтированный фасад Театра драмы им. Орлова, полностью обновлённый интерьер Театра кукол им. Вольховского, модернизацию множества библиотек и других объектов культуры по всей области. Все эти работы курирует Дмитрий Столбов – заместитель регионального министра культуры. Сегодня Дмитрий Александрович рассказал нам о ближайших планах строительства и ремонтов объектов областного Минкульта.

Статьи